Фильм ИЛЬФИПЕТРОВ

Москва, 1929 год. Ильф обращается к Петрову: смотрите, вон идет Александр Дунаевский. Вернее, он не идет, а направляется. А вы знаете, сколько людей не ходят, а направляются? Смотрите, аэроплан! Петров: давайте работать. Ильф: а, может быть, появится еще один аэроплан? И еще, я не могу работать, когда в доме напротив начинает распеваться это колоратурное сопрано.

Петров: как мы пишем вдвоем? А вот так. Был зимний день (вечер), когда молодой (уже не молодой человек) немолодая девушка в светлой (темной) фетровой шляпе проходила (проезжала) по шумной (тихой) Мясницкой улице (по Большой Ордынке). Договориться всегда можно.

Закадровый голос. Их томят сомнения, не поставят ли их на довольствие, как одного человека.

Составить биографию автора довольно затруднительно. Дело в том, что автор родился дважды: в 1897 году и в 1902 году. В первый раз автор родился под видом Ильи Ильфа, а во второй раз – Евгения Петрова. Оба эти события произошли в городе Одессе. Таким образом, уже в младенческом возрасте автор начал вести двойную жизнь. В то время как одна половина автора барахталась в пеленках, другой уже было шесть лет и она лазила через забор на кладбище, чтобы рвать сирень.

Ильф. А теперь – всю правду. Я родился в бедной еврейской семье, учился на медные деньги. Иногда мне снилось, что мой отец – раввин, и такого отца надо презирать. Но я чувствовал, что люблю его. Я никогда не был раввином, Иля! Это тебе приснилось, я – бухгалтер, герой труда. У меня два брата, оба художники. В нашей семье часто и много говорили о живописи, в том числе, о французской, о Пикассо, о Матиссе.

Царь отрекся от престола 2 марта, но Киев и Одесса, города умеренных мещан, медлили с празднованием этого события, они выжидали. Когда Петлюра ссорился с Деникиным, это играло на руку красным, они теряли преимущество и один за другим бежали, брызгая кровью, уходили, оставляя после себя тюки ничего не стоящих денег. И фальшивомонетчики брали свои увеличительные стекла, грустно принимаясь за подделку денег новой власти. Тогда началась всеобщая мобилизация, были отменены все отсрочки от призыва в армию. Это был 19-й год.

Грубый голос за кадром: я думал, пришлют нормальных ребят, а это стеклянный батальон, все в очках.

Ильф. Мне было очень страшно, но я победил страх смерти, а жить мне было страшно по-прежнему. Фронт ломался, на мостовой лежал сорванный предусмотрительным офицером погон. А ведь он должен был сиять вечно, как Солнце. В 20-м году на Украине впервые отпраздновали годовщину Октября.

Петров в 20-м году окончил классическую гимназию, затем три года проработал инспектором уголовного розыска. Его первым литературным произведением стал протокол осмотра трупа неизвестного мужчины.

Валентин Катаев (старший брат Петрова – Евгения Петровича Катаева). Он был честный мальчик, в угрозыске ему предлагали большие взятки, а он не брал. Сказывалось воспитание отца-преподавателя.

Петров. За революцией я пошел сразу и безоглядно.

Валентин Катаев. Еще совсем мальчишкой он служил в отделе по борьбе с бандитизмом, свирепствовавшим на юге. А что ему оставалось делать? Отец умер, а я уехал в Москву.

Петров. Я думал, что погибну, сражаясь с бандитами за дело революции. Но я пережил мировую войну, гражданскую войну, множество переворотов, холод и голод. Ел хлеб, утыканный соломой, переступал через трупы погибших от голода людей, провел как-то опознание по поводу 17 убийств.

Закадровый голос. Одессу покидают все, всем нужна работа. Да пребудут с вами буйство и путешествия!

Ильф пишет письмо своей невесте Марии Тарасенко (Марусе Ильф). Эту фильму я видел в Одессе, когда познакомился с вами. Зовите меня Иля.

Маруся Ильф. Он уехал из Одессы 6 января 1923 года, на Крещенье.

Закадровый голос. Представители Киева и Одессы проникают в Москву через Брянский вокзал. Лица киевлян кривят презрительные ухмылки. Они-то знают, что лучшая улица на свете – это Крещатик. А одесситам прекрасно известно, что лучшая улица на свете – улица Лассаля, бывшая Дерибасовская.

Ильф. По тротуарам и площадям Москвы люди ходят и бегут в разные стороны. Кажется, что они все ловят вора. Но на самом деле воров никто не ловит. Просто все заняты своими делами. Трамваи визжат так пронзительно, что кажется, это визжит сам кондуктор, прижатый совслужащими к табличке «Не плевать!». Ильф отправляет в письме Марусе «свою морду». Она ужасна! Губы, как калоши. Маруся: как мне вас жалко, бедненький мой! Ильф пишет: скоро у меня будет своя комната в Чернышевском переулке. Сколько мне тебя ждать: три, четыре месяца? Маруся: теперь вам 26 лет, а мне – 19.

Валентин Катаев. Брат приехал ко мне. Я понимал, что он в любую минуту может погибнуть от пули из бандитского обреза. Мои отчаянные письма его убедили.

Закадровый голос. В 1923 году Москва была грязным запущенным городом. Ильфу повезло, он устроился на службу в газету «Гудок», ему выделили комнату в общежитии типографии. Эти ничтожные квадратные сантиметры занимали пол окна. Их ограничивали три фанерные перегородки.

Цитата из главы 18 романа «12 стульев» с описанием комнаты студента Иванопуло в общежитии имени монаха Бертольда Шварца. Остап Бендер: фанера. Как известно из физики, лучший проводник звука.

Ильф пишет Марусе. Мои соседи – ученые комсомольцы. Они любят читать стихи на четыре голоса. Но я это терплю. Они натащили дров, так что теперь я дохну от жары. Маруся: весело! Но почему комсомольцы – ученые? И зачем стихи на четыре голоса?

Валентин Катаев. У Жени были отличные рекомендации, он сразу пошел с ними в Московский уголовный розыск. Я ему посоветовал бросить эту глупую затею. Ты лучше напиши что-нибудь, у тебя же столько забавных историй с твоей службы. Я не умею! Ты что, собираешься сидеть у меня на шее со своим нищенским жалованьем? Напиши. Сколько? Шесть страниц. На, подавись!

Петров. Тогда улица Петровка очень хотела доказать, что революции не было. Сколько здесь было напудренных женских лиц! А какой запах стоял, будто тут цистерну одеколона пролили.

Валентин Катаев. Брат оказался мальчик сообразительный. Через два месяца, обойдя редакции всех юмористических газет и журналов, этот обаятельный юноша начал очень прилично зарабатывать. Он не отказывался ни от каких жанров.

Наступил 1924 год. Петров. Я не помню, где и когда мы познакомились с Ильфом, но я помню, что он просто очаровал меня, точно и живо описывая знаменитый Ютландский бой.

Ильф. Прошел уже год. Я уже не выгляжу в Москве провинциалом. Литературная работа дает мне достаточно денег для того, чтобы жить в лучшем из городов.

Петров. Ильф делал замечательные и неожиданные заголовки. Помню один: «И осел ушами шевелит». Правда, заканчивалось там все мрачно: под суд!

Закадровый голос. Каждые утро 100 тысяч экземпляров газеты «Гудок» разлетались во всем железным дорогам.

Ильф пишет Марусе: у меня остаются чистыми 150 рублей «на покушать». Нам этого хватит? Я живу неплохо, один раз даже сходил в кинематограф, а один раз даже попил пива. Больше разврата не было. Маруся пишет в ответ: так ужасно хочется пойти с вами в кино!

Ильф: комната у меня ужасно маленькая и дрянная. Но разве нам там будет плохо? Ты едешь в Москву, я встречают тебя на Брянском вокзале.

Маруся. В феврале я приехала в Москву, мы стали жить в Чернышевском переулке.

Закадровый голос. В комнате был матрас на четырех кирпичах и стул. Кода Ильф женился, там появился еще и примус.

Выпись о браке, 1924 год: ФайнзильбергИехиель Лейб-Арьев, Тарасенко Мария Кузьминична.

Цитата из романа «12 стульев»: они нарочно заводят примус, чтобы мы не слышали, как они целуются. Это же глупо! Мы все слышим.

Редакция посылает Ильфа в Среднюю Азию. Это было его первое большое путешествие.

Петров. Я работаю в газете, для себя ничего не делаю. Необходимо прекращать это безобразие. Это мой брат, Валентин Катаев. Он тогда подписывал свои материалы псевдонимом Старик Собакин (точнее – Саббакин). Он нам сказал: я тут услышал сплетни про Дюма-отца, будто на него работало множество талантливых литературных негров. И я хочу стать советским Дюма-отцом. Ильф спрашивает его: почему же это, Валюн, вы решили вдруг стать Дюма-пером? Потому, Илюша, что давно пора открыть мастерскую советского романа. Я буду Дюма-отцом, а вы будете моими неграми. Я вам буду давать темы, вы будете писать романы, я буду их потом править пером мастера. Пройдусь пару раз – и готово. Кто желает? Только учтите, я намерен держать вас в черном теле. Есть отличная тема – стулья. Там спрятаны деньги, их надо найти. Есть еще темки. Соглашайтесь. Один роман пишет Иля, другой Женя. Ильф сказал, что попробовать можно. Но мы будем писать один роман. Как так, одну главу ты, другую я? Нет. Мы будем писать вместе каждую строчку. Один пишет, другой сидит рядом. Мы написали черновой план романа, приносим его Валентину. А тот собирается на юг. Вот вернусь через месяц, а вы должны будете мне первую часть представить. Я пройдусь по ней пером мастера. А Ильф говорит: вы по плану рукой мастера пройдитесь. Брат говорит: нечего! Вы негры, вот вы и трудитесь. Это было в августе или сентябре 1927 года.

Так начались наши вечерние посиделки в пустой редакции. Решили, что писать буду я, у меня почерк лучше. Сколько должно быть стульев? Очевидно, полный комплект, 12 штук. Название понравилось: «12 стульев». Мы придумали имя главного героя, фамилию его тещи, название похоронного бюро «Милости просим» Не было только первой фразы романа. Вдруг я увидел, что лицо Ильфа сделалось еще более твердым, чем всегда. Он остановился (перед этим он ходил по комнате) и сказал: давайте начнем просто и старомодно: «В одном уездном городе N». В конце концов, не важно, как начать. И мы начали. Мы с детства знали, что такое труд, но никогда не представляли себе, как трудно писать роман. Если бы я не боялся показаться банальным, я сказал бы, что мы писали кровью.

Торжественно приносим рукопись Дюма-отцу, который тогда уже вернулся. Он прочел рукопись. Вы знаете, мне понравилось то, что вы написали. По-моему, вы совершенно сложившиеся писатели. А как же рука мастера? Не прибедняйтесь, Илюша. Обойдетесь без Дюма-пера. Продолжайте писать сами.

Остап Бендер был задуман нами как второстепенная фигура. Для него у нас была заготовлена фраза «Ключ от квартиры, где деньги лежат». Но он стал постепенно выпирать из приготовленных для него рамок. Мы спорили потом, как его убить, задушить или зарезать.

И вот в январе 28 года работа была завершена. Мы уложили рукопись в папку, чтобы везти домой. А вдруг мы ее потеряем? Тогда Ильф взял листок и написал: нашедшего просят вернуть по такому-то адресу.

Петров продолжает вспоминать. Когда нам принесли «12 стульев»на французском языке, мы взяли каждый по экземпляру и ходили по знакомым, хвастались. А когда нам принесли экземпляр языке так на 12-м, мы отнеслись к этому равнодушно.

Ильф: такое впечатление, что все люди сели в трамваи и куда-то переезжают. Петров: давайте работать. Ильф: я не хочу работать, я хочу гулять, давайте бродить по газонам и нарываться на штрафы. А вы слишком уважаете то, что написали. Вычеркните, ничего страшного не произойдет.

Петров: я требовал от Ильфа, чтобы он не расхаживал по комнате, когда я пишу. Он требовал от меня того же.

За кадром звучат голоса критиков, дающих негативные оценки роману «12 стульев». Петров: критиков хорошо бы вешать на цветущих акациях. Получится чуть-чуть поэтично и слегка бессердечно. Как мы писали? Если оба говорили одно и то же, тут же отказывались от этой фразы. И как же Ильф увиливал от работы! Я страдал, просто как Отелло!

Ильф Петрову: вы оптимист собачий! Первая фраза фельетона должны быть такая: позвольте испортить вам настроение.

Один из вариантов начала «Золотого теленка»: еще ни один пешеход не задавил автомобиль, но водители почему-то все равно недовольны пешеходами.

Петров. У меня было 800 рублей на книжке и чудесный соавтор. Я одолжил ему эти деньги на приобретение фотоаппарата, теперь у меня нет ни денег, ни соавтора. Ильф теперь только и делает, что снимает, проявляет и печатает.

Фотографии взрыва Храма Христа Спасителя. За кадром звучат антиклерикальные частушки тех лет.

Ильф. Писать было трудно, денег было мало, мы вспоминали, как легко писали «12 стульев», завидовали собственной молодости. Нам было как-то совестливо воскрешать нашего героя.

Звучат фразы Остапа Бендера из «Золотого теленка».

Отзывы критиков на «Золотой теленок»: роман утомляет; книга будет прочитана и быстра забыта; написано исключительно для смеха; не представляет собой заостренной сатиры. Отзыв Александра Фадеева: плохо, что самый симпатичный человек в вашей повести – Остап Бендер, а ведь он же сукин сын!

Ильф. Живу как червь, понемногу фотографирую. «Золотой теленок» пока не вышел, и неизвестно, выйдет ли вообще.

Помогает вмешательство Максима Горького. Первое отдельное издание выходит в Америке. Отзыв американского критика: книга слишком смешная, чтобы быть опубликованной в России.

Морское путешествие по Европе, 33 – 34 годы.

Стамбул, Афины. Ильф. Мир довольно красив, жалко, что я узнал об этом так поздно.

Неаполь, Помпеи, Рим. Марширующие фашисты. Ильф: какой-то у этого восточный, не европейский колорит. Видели Муссолини. Петров. Нам оказали честь, фашисты сожгли нашу книгу вместе с коммунистической литературой.

Вена. Ильф. Туман и нищие в Вене – это безумие.

Париж. Ильф. Мы проделали длинную пешую прогулку. Было, на что глаза вылупить. Я и вылупил. Петров. Пишем сценарий для французов, уже получили немного денег.

Ильф. Вокруг приема пищи здесь такой ажиотаж. Обед – самое торжественное мероприятие, какое я тут видел.

Петров. Вчера сдали сценарий. Люди от смеха со стульев падали. Имени не опозорили.

Ильф и Петров составляют список подарков для своих жен.

В Москве проходит 1-й Всесоюзный съезд писателей. На нем присутствуют Ильф и Петров.

Петров. У нас в литературе сложилась школьная обстановка, писателям постоянно выставляют оценки. А пленумы носят характер экзаменов. Как они говорят! Если бы они писали хотя бы в половину хорошо так, как говорят.

Цитаты из выступлений участников съезда: что вы смотрите на меня глазами партийной газели, которой овладел беспартийный козел; недостаточно отражена проблема ликвидации шаманизма в калмыцких степях; сатира вредна рабоче-крестьянской государственности, советский сатирик – звучит так же нелепо, как советский банкир или помещик.

Петров. Мы постоянно отказывались от выступлений перед публикой. Но когда все-таки приходилось это делать, то говорил всегда я. А Ильф выпивал всю воду из графина, а потом говорил о том, как он устал, как его измучили.

Ильф. Я из тех людей, которые вперед никогда не лезут, проходят в дверь последними.

Дочь Ильфа Александра Ильинична. Я родилась в марте 1935 года. Родители называли меня Пигой, они говорили, что я была розовая и толстенькая, как свинка. А уже в сентябре отец отправился с Петровым в свое знаменитое путешествие по США.

Титры: Сталин посылает Ильфа и Петрова в страну Кока-Колы.

Париж понравился меньше, чем в прошлый раз. Поезд до Гавра, пять дней на пароходе через Атлантику. По настоянию Ильфа Петров каждый день делает записи. Ильф: я старый морской волчок, не блюю.

Нью-Йорк. Бродвей вибрирует после морского путешествия. Сатанинский город! Из Сабвея так и ждешь появления Мефистофеля. Ильф и Петров покупают пишущую машинку. Осваивают ее, пишут письма домой.

Электричество здесь напоминает дрессированное животное.

Ильф посещает спектакль «Порги и Бесс»: еврей, армянин, негр и русские создали настоящее произведение американского искусства.

Ильф и Петров знакомятся с мистером и миссис Адамс. По их совету они покупают в рассрочку автомобиль и пускаются в путешествие через страну.

Чикаго. Ниагарский водопад, маленькие американские городки, в том числе и город ТомасаСойера Ганнибал. Американская пища писателям не нравится: невкусно. Американцы не едят, а заправляются. В каждом городке – пушка временГражданской войны и кучка ядер. Американское кино – ниже всякого достоинства. Его можно показывать котам, курам и галкам, но людям смотреть это нельзя. Однако американцы смотрят и многие говорят: я имел хорошее время.

Техас. Тут знают, как пасти коров! Санта-Фе, самая старая столица самого молодого штата, индейско-мексиканская Ялта. Деревня племени пуэбло. Эти люди не знают, что такое Европа, что такое океан. Что-то слышали про Нью-Йорк. Они католики, танцуют боевые танцы вокруг статуи девы Марии.

Ильф и Петров наблюдают за строительством плотины Гувера, самой большой ГЭС в мире. По настоянию мистера Адамсаони посещают Секвойя-парк. Здесь человек не звучит гордо. Здесь гордо звучит дерево. Секвойи рядом с обычными соснами производят впечатление мамонтов рядом с поросятами. В лесу клубится кафедральный мрак. Гранд-Каньон: огромные разрезы гор. Сан-Франциско – самый приятный из всех американских городов. Напоминает Нью-Йорк, Неаполь и Одессу. Посетить Алькатрас? Нет, впечатлениями набиты до отказа.

В Лос-Анджелесе. Писатели берут заказ на написание либретто, получают 650 долларов и выплачивают все взносы за машину. Голливуд им не нравится. Здесь много красивых девушек с очень злыми глазами, а Солнце напоминает горячую луну. Очень хочется выпить водки и закусить ее черным хлебом с селедкой.

На обратном пути к западному побережью Ильф чувствует себя очень плохо, у него туберкулез.

Перед отплытием из Америки писатели поднимаются на Эмпайр-стэйт-билдинг. Нью-Йорк очень красивый и грустный город.

В 1936 году писатели возвращаются домой. Ильф сразу направляется на лечение в Крым. Он переписывается с женой и Петровым, говорит, что чувствует себя лучше.

Писателям дают по трехкомнатной квартире в одном доме. Они решают написать книгу о путешествии. Работу в газете нужно прекращать, а после путевой книги надо браться за роман.

Писатели впервые пытаются писать поодиночке. Каждый свою главу. Они удивлены тому, что у них это получается.

«Одноэтажная Америка» выходит из печати в 1937 году. На книгу обрушивается шквал критики: развесистые небоскребы; не показана жизнь негритянского гетто Гарлем; где описание жизни американского фермера; где картина фактического рабства.

Ильфу становится хуже. Петров: я четыре дня бегал по этажам, возил в лифте подушки с кислородом. Ильф умирает.

Петров на похоронах Ильфа. Я нахожусь на собственных похоронах. Умер писатель Ильф и Петров. Появился новый писатель Петров.

Петров пишет книгу «Мой друг Ильф».

У Петрова рождается сын, родители называют мальчика Ильей.

В 1941 году Валя Катаева с детьми отправляется в эвакуацию в Ташкент. Оттуда она пишет панические письма Петрову: забери нас отсюда. Денег нет, у Илюши дизентерия. Петров пишет, что у него множество дел, огромное количество работы. Он просит перечислять свои заработки на счет Вали.

Самолет, на котором летит военный корреспондент Евгений Петров, разбивается. Его и членов экипажа хоронят с воинскими почестями.

Александра Ильинична Ильф рассуждает о том, как по-разному сложилась судьба братьев Файнзильберг. Один эмигрировал в 20-е годы в Европу и погиб в Освенциме. Ее отец умер от туберкулеза. Еще один брат умер от голода в эвакуации в Ташкенте в 1942 году. Только один из братьев дожил до перестройки. У меня был хороший дядя, мы с ним дружили.