Фильм Варда глазами Аньес

Режиссер, сценарист и фотограф Варда Аньес выступает перед зрителями в зале оперного театра.

Приятно, когда зал оперного театра превращается в кинотеатр. Может быть там, наверху, сидят дети райка. Многие мои фильмы широко известны, другие – нет. Но я хотела бы рассказать вам, что меня подвигало на создание моих картин. Для меня всегда важны были три вещи: вдохновение, созидание и желание поделиться созданным. Вдохновение – это то, что побуждает вас приступить к съемкам фильма, это побуждающий мотив, посыл творчества. Созидание – это способ. Какова структура фильма? Снимали вы его в одиночку или с кем-то? В цвете или нет? И, наконец, желание поделиться. Ведь вы делаете фильм не для самого себя, а чтобы потом показать другим людям. Начну с короткометражного кино. Я этот фильм часто показываю на встречах с моими зрителями. Меня там представляет член моей семьи, один пожилой джентльмен. Все получилось совершенно случайно. Я приехала на кинофестиваль в Сан-Франциско. Мне сказали, что здесь живет художник по фамилии Варда. Мы отправились к нему. И я сразу влюбилась в этого человека, я сразу поняла, как буду снимать фильм про него, как буду его монтировать. А теперь внимание на экран. Зрителям показывают короткометражный фильм Аньес Варда «Дядя Янко».

Аньес Варда: это был пример настоящего чуда. Ведь обычно для того, чтобы снять фильм, требуется очень много терпения. Хотя бы для того, чтобы найти деньги для съемок. А этот фильм получился сразу. Он такой радостный! Но самый известный мой фильм «Клео от 5 до 7». Поднимите руки те, кто его видел. Ну, не так уж и мало. Это фильм о 60-х годах, тогда людей одолевало множество фобий. Одна из них – люди очень боялись рака. Мы старались снимать фильм очень дешево: снимали в Париже, то есть никаких гостиниц и переездов. Я решила снять фильм за один день, нужно было запечатлеть всего полтора часа из жизни героини. Именно столько и длится мой фильм. Мы следуем за Клео с 17 часов до 18 – 30. Снимать время непросто. Ведь оно для человека длится по-разному, все зависит от его настроения. Когда ты счастлив – время летит очень быстро. Поэтому я говорю о субъективном времени. Но есть и объективное время, с ним не поспоришь. И в своем фильме я постаралась совместить два этих вида времени. Вот гадалка показывает героине карту таро. И хотя она говорит, что эта карта означает не смерть, а преображение, героиня видит повешенных, ей слышится стук костей, она боится смерти. Она похожа на красотку с картины, которой скелет шепчет на ухо то, что она не желает слышать. Или – как на другой картине – скелет хватает женщину за волосы. У меня были две небольшие открытки с репродукциями этих картин, и эти образы были положены мною в основу фильма. Картина состоит из двух частей, каждая длится по 45 минут. И две эти части разделяет песня, которую исполняет героиня.

Клео поет: «Меня похоронят, такую бледную, такую уродливую. И без тебя!» Потом с Клео начинается истерика. Вы говорите, что эта похоронная песня принесет мне успех? Что такое успех – мои похороны? Вы меня за дурочку держите?

Аньес Варда: мы сделали два дубля этой сцены. Вот она спускается по лестнице, здесь десять ступеней. Мы сняли все десять. Потом идет через большой двор, мы сняли каждый ее шаг. Клео выходит на улицу Гюйгенса, идет к бульвару Распай. Там все смотрят на нее. Так было на самом деле, так снято в фильме. Она подходит к магазину «Вечное здоровье», рассматривает свое отражение в витрине. Ей не нравится шляпка, она ее снимает. Потом она наблюдает за уличным актером. Тот глотает лягушек. Я потом его попросила повторить этот номер. И так мы идем за Клео, за ее страхом.

Я люблю документальное кино. Я знаю, что иногда в далеких странах снимают замечательные документальные фильмы. Но сама я не люблю делать такое заграничное кино. Мне нравится снимать то, что я знаю, то, что мне близко, тех людей, которых я наблюдаю каждый день. Например, продавцов в магазинах, где я делаю покупки. Посмотрите, вот булочная. Тут люди стоят в очереди, вот продавщица отсчитывает в кассе деньги. Это Нурит Авив, оператор. Это она все снимала.

Нурит Авив: камера вроде бы сейчас замирает, но в кадре все равно что-то происходит на духовном уровне.

Аньес Варда: Нурит много места не занимает, да и я тогда была компактней, чем сейчас. Мы буквально вжались в уголок. И неважно, видят тебя люди во время съемок или нет.

Нурит Авив: если вы наблюдаете за вещью, она перестает быть банальной, уже просто потому, что вы за ней наблюдаете.

Аньес Варда: на самом деле ничего не может быть банальным, если мы это снимаем с любовью и сопереживанием к людям. Я снимала пекаря. Мне очень нравилось, как он делал надрез на хлебе, как держал в рту нож. Я снимала молчаливых людей, молчаливое большинство. Но однажды я сняла фильм про возмущенное меньшинство. Это фильм «Черные пантеры». Так называлось движение афроамериканцев за свои права. Они в 1968 году проводили митинги, требуя освобождения из тюрьмы своего лидера Хьюи Ньютона. Я прилетела на такой митинг в Окленд, неподалеку от Сан-Франциско. Я была миниатюрной женщиной с 166-миллиметрвой камерой. Я сказала, что представляю французское телевидение. И они допустили меня на свои учения.

Эпизод из фильма, белый подросток с прической афро говорит, что носит такую прическу потому, что быть черным – это красиво.

Аньес Варда: движение «Черные пантеры» просуществовало недолго, это было восстанием негров за свои права, за права женщин. Феминизм в то время был очень популярен. Я тогда была феминисткой, остаюсь феминисткой и сейчас. Меня очень волнует все, связанное со свободой женщин, с их правом распоряжаться собственным телом. В 1972 году появилось право на контрацепцию, в 1975 году – право на аборты. И я захотела об этом рассказать. Получилась история про двух женщин, у одной уже были дети, а вторая была прирожденной бунтаркой.

Кадры из фильма «Одна поет, другая нет».

Аньес Варда: они остались подругами, мы видим их спустя десять лет после того, как возникла проблема с абортом Сюзанны. У них теперь больше опыта любви, опыта борьбы за свои права. И мне захотелось трансформировать эту борьбу в песню.

Героини фильма поют песню о правах женщин: биология – это не судьба; папские законы устарели; мое тело принадлежит только мне, я сама знаю, рожать мне или нет, хочу я быть плоской или круглой.

Аньес Варда: я попросила написать музыку специально для фильма. А за текстами я обратилась к работам Маркса и Энгельса. Вот, например, очень интересно: мужчина в современной семье играет роль буржуазии, а женщина – это пролетариат. Во время съемок этого фильма нам было очень весело. Так зародилась настоящая крепкая дружба.

Перенесемся на несколько лет вперед. Теперь история заходит не о коллективной ярости, а о ярости одиночки. Я узнала, что многие люди путешествуют автостопом, в том числе и женщины. Поэтому я решила снять фильм о такой страннице и написала сценарий «Без крыши, вне закона». Пригласила на главную роль Сандрин Боннэр. Злость Моны позволяет ей выжить, но нигилизм в конечном итоге приводит ее к смерти. У фильма очень четкая структура. Я хотела, чтобы камера путешествовала вслед за героиней, поэтому решила использовать съемку с рельсов. В фильме 13 эпизодов, камера движется справа налево, что несколько раздражает взгляд. Ведь мы на Западе привыкли читать слева направо. Каждый кадр длится примерно минуту, мы идем следом за Моной через сельскую местность. Тут временами очень красиво. В конце каждого кадра мы снимаем какой-нибудь местный предмет. Каждый длинный кадр начинается спустя примерно 10 минут после окончания предыдущего, и всегда начинается с показа аналогичного предмета. Мне нравилось загадывать такие загадки. Таким образом, весь фильм представляет собой один прерываемый длинный кадр. Вот конец одного длинного кадра. Здесь – трактор. А вот начало следующего длинного кадра. Тут тоже трактор. И все это под музыку Иоанны Бруздович, написанную специально для нашего фильма.

А теперь я спрошу Сандрин Боннэр: чем стала для тебя эта роль?

Сандрин Боннэр: мне предложили роль девушки, которая никогда не говорит «спасибо», которая воняет, которая всех посылает. Мы не стали заниматься психоанализом, а сосредоточились на ее поведении, на ее поступках. Я научилась ставить палатку, разводить костер. Передо мной ставились конкретные задачи: починить ботинки, подрезать виноградную лозу. Простые, четкие движения.

Аньес Варда: и ты вложила в это свой личный опыт бунтарства. Но фильм этот интересен тем, что его героиня умирает в его начале.

Сандрин Боннэр: хотя я тогда и была очень молода, но уже представляла себе собственную смерть. И меня попросили залезть в пластиковый мешок и изобразить труп.

Аньес Варда: вот кадры с мертвой Моной на пляже. Это мои любимые пейзажи. Я здесь вспоминаю лекции по философии Башляра, которые я слышала в Сорбонне: мечты, грезы о покое. Я все это очень люблю.

Для режиссера – самый страшный сон, это пустой зал. Просто кошмар! Некоторые мои фильмы пользовались зрительским успехом, а некоторые – не очень. Давайте обратимся теперь к одному моему летнему фильму, снятому в 60-е годы. Он называется «Счастье». Я представляла себе картины импрессионистов, слушала музыку Моцарта, думала о смерти. И я написал сценарий, а потом сняла фильм про короткое лето, хотела показать, что такое счастье. Это семья: муж, жена и дети. Прекрасная природа. Мы снимали в тех местах, где писали импрессионисты. Фильм шел в сопровождении музыки Моцарта. Вроде бы это простая история про счастливую семью. Но внезапно он встречает на почте женщину, очень похожую на его жену, и влюбляется. Мы с большим удовольствием подбирали цвета к этому фильму. Вот здесь синий цвет преобладает, здесь желтый. А эта сцена с пикником снята в красных тонах. И заканчивала кадр я не погружением в черное, а разными цветами: красным, синим, фиолетовым, желтым. В качестве метафоры к картине я использовала персик: он кажется таким красивым, а на самом деле оказывается червивым. Это драма. Невыносимая для героя. Поэтому в кульминационной сцене и использую прием повтора.

Говоря о литературе, я используют слово «стиль». Когда я говорю о кинематографе, то использую термин «почерк». Это все решение фильма: что будет в кадре; плавные или резкие переходы; четкое изображение отдельного предмета, или в кадре много других вещей; звуки шагов; музыка. А завершенность фильм обретает только во время микширования и монтажа. Иногда я вставляю в фильмы свои комментарии. Мне важно донести до зрителя свое мнение о происходящем. Где фильм берет свое начало? Иногда его дает сама жизнь. В моей жизни был сложный период, когда мой муж Жак Деми сильно болел. Он много рассказывал мне о своем детстве. Я сказала: так ты сними про это фильм. Он сказал, что не может, сильно устал. Тогда я сама решила снять этот фильм («Жако из Нанта»). Там был гараж, старая бензоколонка. В фильме есть три компонента: черно-белые кадры, посвященные детству Деми в 30-е годы; кадры из снятых им фильмов. И как бы третий фильм, это серия очень крупных планов, знак моей любви к Жако. Основной моей идеей не было остановить время, я хотела следовать за ним, за процессом угасания Жако.

Удивительная история: после невероятного успеха «Шербурских зонтиков» Деми пригласили в Голливуд. Я поехала с ним. В Лос-Анджелесе я познакомилась со звездами эпохи хиппи и сняла про них фильм – «Львиная любовь». В нем три героя с львиными гривами. Это Джеймс Рэдо и Джером Раньи, написавшие мюзикл «Волосы» и снявшиеся в нем, а также Вива – муза Энди Уорхола. Я поехала в Нью-Йорк, упросила Уорхола познакомить меня с Вива, уговорить сняться ее в моем фильме. Она была очень непростая.

Еще один персонаж фильма – телевизор. Он воплощает такие компоненты, как секс и политика.

Кадр из фильма: герои смотрят выпуск новостей, в котором сообщается об убийстве сенатора Роберта Кеннеди.

Аньес Варда: они все время импровизировали, постоянно меняли текст. И еще они позировали. Вот эта сцена – копия рисунка Пикассо 1936 года. А вот эта сцена создана под впечатлением от картины Рене Магритта. Получился такой коллаж о моих голливудских впечатлениях.

Потом я сняла фильм «Стены, стены» про настенные росписи в Лос-Анджелесе. Это фильм про Лос-Анджелес-экстраверт. Здесь люди самовыражаются при помощи одежды и настенных росписей. Это история про француженку Эмили. Она живет в Лос-Анджелесе и ищет пристанище для себя и своего сына. Она очень одинока, но не хочет обсуждать эту проблему с сыном. В финале я использовала ряд документальных кадров, выбрала целую коллекцию образов, которые стали загадкой для многих зрителей. Например, женщина, зарывшаяся на пляже в песок и положившая на живот библию. Создавая образ главной героини, я использовала сценку, которую увидела в прачечной. Там сидела женщина и задумчиво перебирала свои волосы на затылке. Это был сильнейший образ одиночества. И, конечно, огромную роль сыграла музыка Жоржа Дельрио. Он и раньше писал музыку к моим фильмам. Например, к одной ранней картине, которая создана мной под впечатлением от прогулок по улице Муффтар. Там тогда были рынки, можно было встретить клошаров. Я тогда была беременна, снимала свой живот как символ страха. Я тогда не могла решить противоречие: с одной стороны, тебе предстоит родить ребенка, и это – счастье. А с другой стороны – повсюду наблюдаешь множество несчастных людей. Но ведь они все когда-то были младенцами.

Существуют две категории документальных фильмов. К первой относятся те, где изображена абсолютная реальность. Но мне нравится подготовить почву для фильма, чтобы в нем было что-то еще. А еще я рано поняла, что современные композиторы – мои союзники. В качестве примера могу привести мой первый фильм «Пуэнт-Курт» 1954 года. У меня тогда не было никакого опыта, я не училась искусству снимать кино. И фильм этот взялся просто ниоткуда. Я задумала особенную структуру, чередование кадров двух историй, как в «Диких пальмах». Этот роман Фолкнера произвел на меня громадное впечатление. Эти две истории ничего не связывает, кроме места, где они происходят. Одна история про супружескую пару, вторая – про рыбаков. Получилось переплетение двух реальностей. Тогда такого никто еще не делал. Многому меня научил Ален Рене, который монтировал картину. А еще я решила отказаться от принципа звуковой перспективы, когда звук затихает по мере удаления издающего его объекта. У меня в фильме звук всегда оставалась на первом плане.

А теперь перейдем к фильму «Джейн Б. глазами Аньес В.». Это история про ушедшую из кино актрису. Только мы сделали его в форме вымышленных интервью. Но во время съемок Джейн придумала историю о том, как взрослая женщина влюбляется в подростка. И мы прервали съемки картины, начали снимать фильм «Мастер Кун-фу». Там женщина влюбляется в юношу, который сам влюблен в компьютерную игру. Потом мы вернулись к съемкам первого фильма. Здесь мы обыграли несколько сюжетов из живописи. Вот главная героиня в виде Махи одетой. А здесь она уже Маха обнаженная, тут она позирует как Венера Урбинская Тициана.

А теперь мы перейдем от истории живописи к истории кинематографа. Столетие кино отмечалось с большим официозом и гигантским размахом. Меня попросили сделать фильм к этой дате. Я придумала такой персонаж: Симон Синема. Он живет в замке, это такой музей кинематографа. К нему приезжают звезды кино. Я созвала множество звезд. Там снимались Делон, Депардье, Денев и Де Ниро. Я усадила Денев и Де Ниро в лодку, устроила им плавание по океану, для этого мы использовали пруд. Потом я уронила Де Ниро в воду. Он снимался всего один день, но старательно заучил текст на французском языке. С тех пор до конца века я ничего в полном метре не снимала.

Теперь немного поговорим о фотографии.

Я начала снимать в 1950-е годы, в театрах. Я пыталась создавать символы тех или иных спектаклей.

Аньес Варда показывает свои работы. Вот пара супругов Макбет, а вот – король Убю, тут мамаша Кураж. Это портрет Сальвадора Дали, это – Ионеско, здесь Висконти, Феллини. Есть актрисы: Анук Эме, Катрин Денев. А вот кубинский лидер Фидель Кастро. Я снимала моих соседей, совершенно случайных людей. А тут серия снимков из Китая. И несколько автопортретов. Вот эта в мозаике я себе очень нравлюсь. А здесь мне 80 лет. Я стала свидетелем наступления нового века. Тогда много говорили про конец света, но новый век наступил спокойно. Многое изменилось. Появились цифровые камеры, ими можно снимать совершенно иначе, достигать интересных эффектов. Эти работы становятся более личными, интимными. Но три элемента творчества, о которых я говорила вначале, остаются неизменными. Мне нужно вдохновение.

Я ходила по рынку после его закрытия и увидела людей, которые собирают овощи и фрукты. У меня в голове возникли слова: они подберут и съедят то, что мы выбрасываем. Так родился сюжет документального фильма. Раньше эти люди не подпустили бы к себе оператора, звуковика. А теперь в моих руках камера размером с фотоаппарат. Думаю, я никого не спугнула. Я познакомилась с мужчиной, его звали Ален. Он поедал все, что подбирал. Я с ним заговорила. Вы так любите петрушку? Да, там много витаминов и микроэлементов. Еще я ем много фруктов, особенно яблок. Сколько вы съедаете ежедневно? 6 – 7 штук. В мой рацион входит также хлеб. Так я познакомилась со студентом биологического факультета, который попал в трудную ситуацию.

Потом я снимала сельских собирателей. Мне рассказали в картофельном кооперативе, что при машинной уборке много картофеля отбраковывается: по размеру и по форме. Все это остается на поле. Кто об этом знает – может собирать. Мне один сборщик показал картофель в форме сердца. И я сделала инсталляцию про картофель.

Аньес Варда рассказывает, как она нашла стала визуальным художником.

Она рассказывает о свои кинохижинах, которые создает из старой пленки. В такой хижине можно покадрово просматривать старые фильмы.

Аньес Варда создает также триптихи, которые расширяют угол зрения. Зритель может как бы выйти за пределы картины. Один из таких триптихов приобрел музей современного искусства в Нью-Йорке.

Аньес Варда рассказывает о своем произведении «Вдовы острова Нуармутье». Там их много. И я ведь тоже вдова. Центральный элемент инсталляции – экран. На нем снят пляж, где стоит стол. Вокруг стола ходят вдовы. Вокруг центрального экрана расположены 14 экранов поменьше. К каждому присоединены наушники. Зрители могут послушать, о чем говорят вдовы.

Аньес Варда рассказывает еще о нескольких своих работах. Одна из них представляет собой инсталляцию из стоящих на песке наград самой Варда и ее покойного мужа. Смысл работы: все суета сует.

Еще одна инсталляция посвящена людям, которых выселяют из дома под снос. Она включает в себя триптих из матраса (место для того, чтобы спать), печки (людям нужно тепло) и тележка из супермаркета с микроволновкой (людям требуется еда).

Последней работой, о которой говорит Аньес Варда, стала инсталляция, посвященная ее другу юности фотографу Ги Бурдену. Он умер совсем молодым. Варда нанесла изображение Бурдена на старый немецкий бункер на пляже в Нормандии. Но за одну ночь море во время прилива смыла это изображение.

Аньес Варда: тогда я поняла, как нужно закончить этот фильм. Я сижу в кресле на пляже, и меня уносит песчаная буря, я растворяюсь в тумане.

На этом я с вами прощаюсь.