Фильм Как Надя пошла за водкой

Ночной клуб. За кадром звучит песня Бориса Гребенщикова «Волки и вороны». Очень пьяная девица (Надя) бредет в туалет, справляет там нужду, выходит и под насмешливые взгляды посетителей и персонала клубаидет на улицу.

На следующее утро Надя просыпается в доме, где они живут с сестрой Валей. Надя спускается на кухню. Там стоит Валя, она что-то сбивает венчиком в чашке. Надя говорит, что ее страшно раздражают звуки, возникающие при соприкосновении венчика с краями чашки: прекрати! Ты же должна проявить ко мне милосердие! Валя: а ты знаешь, что алкоголь разрушает личность? Я ждала тебя вчера с девяти вечера, ожидала получить известия о местонахождении твоего мертвого тела. А ты даже не позвонила. Ты же знаешь, в каком районе мы живем. Где ты была? Как где? В гостях. Валя: в наше время это называлось «шляться». Надя: в какое это ваше время? До октябрьской революции, что ли? У нас это называется кипением жизни. Валя: сними очки, я хочу в твои бесстыжие глаза посмотреть. Надя снимает темные очки. Что, ожидала увидеть мою разбитую рожу? Нет, я вижу картину «Последний кабак у заставы». А ты думаешь, что напоминаешь девочку с персиками? Надя: я тебе пирожков наворовала, помялись, правда, немного. Но ничего, и так сожрешь. Жри! Валя: а они хоть с мясом? Или как в прошлый раз с луком? Надя: своровала какие были. А Танька сейчас мясного не употребляет, на овощах сидит. Стала как скелетик. Говорит, что это – срединный путь к бессмертию. Валя: у тебя все подруги с приветом. Надя: а вино было – сущий клопомор. Я со второго стакана и улетела. Валя: ты веселилась, а я тут одна сижу. Надя: ты не одна, у тебя есть радио и книги, лучшие друзья людей. И ворон ты прикормила, вот и читай им теперь свои книги.

Валя: ты представляешь, как мы тут перезимуем? Надя: очень просто, закроем глаза и перезимуем. Валя: в доме потолок на одних чудесах держится. Что нам делать? Надя: будем пить по-черному. Алкоголь изменяет сознание, мы представим себе, что живем во дворце, у нас потолки с лепниной. Валя: а рамы все перекосило, забор обвалился – заходи, кто хочет. А у тебя на уме только твои кавалеры. Надя: а кто тебя заставлял квартиру продавать? Говорила, и на даче проживем. А дом этот уже 15 лет, как на ладан дышит. Нет, ты ведь хотела Венецию посмотреть. Посмотрела. Довольна. Да. Надя: врешь! Сама говорила, что как в коллекторе очутилась. Валя: а представляешь, если на нас потолок ночью обрушится? Надя: а ты представь, что ты – Робинзон Крузо. А я – твоя коза.

Валя: я вчера за картошкой пошла, а ко мне местный один подошел и потребовал деньги на водку. А то, говорит, приду к вам ночью и зарежу. Надя: и что, дала? Валя: я что, печатаю деньги? Но было очень страшно, у них ведь у каждого нож за голенищем сапога. И ножи – такие острые. А еще от них луком пахнет, будто они им намазываются. Это прямо как «Одиссея»: идешь и не знаешь, вернешься ли домой. Надя: мне тоже страшно. Но я что-нибудь придумаю. Валя: может быть, нам надо начать в лотерею играть? Тут по телевизору мужика показывали, так он 10 миллионов выиграл.

Валя приоткрывает дверь в спальню. Там на диване спит мужчина. Валя: где ты его взяла? Надя: ты же сама говорила, что нам мужчина нужен. Валя: да, может быть, починит что-нибудь. Надя: там, на дне рождения подобрала.

Валя просит Надю дать ей свое платье. То, синее, а то я как побирушка выгляжу. Надя: да ладно ты, я все равно ему уже сказала, что со старшей сестрой живу. Валя: ты всегда говоришь не просто про сестру, а именно про старшую сестру! А у него лицо интеллигентное, мыслящее. Надо покормить, как проснется, а у нас дома и поесть нечего. Надя: ладно, я тебе дам денег, а ты в магазин сбегай, возьми что-нибудь праздничное, только кабачковую икру не бери. Надень телогрейку, матерись побольше, а то тебя запинают. И шампанского возьми, хотя бы одну бутылку. Валя: то есть на шампанское у тебя деньги есть, а на известку – нет. Надя: какая еще известка? Ладно купи еще конфет себе. Валя: а что, хахаль твой не при деньгах? Надя: какие деньги, я тебя умоляю! Я у него нашла билет на автобус и иконку картонную – Николай Угодник. Валя: да уж, подцепила ты себе мужчину. Надя: да ты хоть такого найди, тоже мне – королева!

Валя надевает за спину рюкзак и отправляется в магазин.

Мужчина (Алексей) просыпается, встает с дивана, выходит из комнаты, обследует дом. Он видит Надю. С добрым утром! Надя: так вечер уже наступил. Точно, вечер! А какого дня? Этого. А какой сегодня день, пятница? Меня Надя зовут, это я так, на всякий случай. Если вы это тоже не помните. Надежда на все лучшее. Меня так папа в детстве звал. Он был большой шутник, я вся в него.

Алексей: понимаете, я все время все забываю. У меня такая особенность психики организма. Я вот просыпаюсь, смотрю, над головой потолок деревянный, на груди галстук, как у покойника. Думаю: может быть, я уже умер? Или меня похоронили заживо, как этого… Надя: как Гоголя. Точно! А у вас тут, смотрю, даже мезонин есть. Это так по-чеховски! Вот сейчас войдет вторая сестра… Входит Валя. Она говорит, что мезонин может в любой момент рухнуть. А еще в саду забор обвалился. Потом она говорит Наде, что шампанского в магазине не было. Я водки купила и копченой колбасы. Надя: Валя, пойди переоденься, на тебя смотреть страшно. Валя говорит Алексею: меня только что шмарой назвали. Вы не знаете, что это такое? Ладно, пусть буду по-ихнему: миледи. Валя выходит из комнаты. Надя: это моя сестра, Валя. Она меня на 10 лет старше. И мы с ней совсем не похожи, никто не верит, что мы сестры. А с вами мы на дне рождения познакомились, у Татьяны. Такая, с розой в волосах. Мы с вами еще медленный танец танцевали. А потом пошли за вином. Вино кончилось, а я короткую спичку вытянула, мы с вами и пошли. И не вернулись. Мы купили две бутылки, пошли к нам домой. Одну бутылку выпили по дороге, вторую вы разбили. Потом я упала. Точнее, упали вы, а я пыталась вас удержать, и тоже свалилась. Алексей: вот с этого момента что-то промелькнуло! Надя: вы вспоминать начинаете.

В комнату возвращается Валя. Она переоделась. Надя: а шампанское где? Валя: не было шампанского, говорят, товар не ходовой. Я водки купила. Надя: а водка где? В холодильнике. Тебе что, не терпится? Надя: ты опять психуешь? Тебе бы пустырник попробовать, хорошо от нервов помогает, хлопнешь, и сидишь, ничего не ощущаешь. Валя: лучшее лекарство от нервов – массаж шеи. Веревкой.

Надя приглашает всех садиться за стол. Сейчас же лето, прекрасная погода. Мы можем посидеть, поговорить, хоть до утра можем разговаривать. Давайте поговорим хотя бы об искусстве. Мне, например, нравится живопись передвижников. Есть такая картина, не помню, кто написал. Там такие санки и лошадиный хвост. Так себе и представляешь: вокруг степь. Валя: а что вы сейчас читаете? Алексей: «Архипелаг ГУЛАГ». Надя: это как раз к тебе, Валя. Валя говорит Алексею: вы кушайте, я все сама приготовила. Вот эти пирожки, например. Алексей: очень вкусно. Валя: главное, с душой сделано. Я очень люблю готовить, а вот Надя – не очень, она к этому не приспособлена. Надя: согласитесь, что быт огрубляет. Вот ты несешь ведро с помоями – и как-то сложно о звездном небе подумать. А Валя обо мне иногда говорит так, словно меня не существует. Валя: мне так тоже кажется, а все из-за того, что я вынуждена существовать в мире, где есть ты. Надя: у нас, кажется, сахар кончился. И не говори, что ты за ним не сбегаешь. Валя: может, водки лучше выпить? Алексей: водка? Надя: где она? Валя: где же ей быть, в морозильнике. Надя встает из-за стола, она выходит из дома, курит. Потом берет в руки метлу и сметает мусор с дорожки в кусты. Она выглядывает на улицы из калитки и видит лежащего под забором пьяного. Надя подходит к пьянчуге, нащупывает у него пуль, тормошит, требует, чтобы тот убирался. Пьяный не реагирует. Надя возвращается в свой двор.

Надя говорит Алексею: я по телевизору смотрю только американские фильмы. Там главный герой всегда такой мужчина, с квадратным лицом, в плаще и шляпе. Он переживает свою любовь. Совсем как вы, в глазах такой обрыв. Хотите, я вас конфетой угощу? Я припрятала одну от Надьки. Я без сладкого не могу, а она как увидит – тут же сожрет.

Алексей: а я свою жену Псиной зову. Это так нежно, как плевок в лицо. Про себя, конечно. Валя: надо вслух! Это ведь будет по-честному. Алексей: во-первых, я интеллигентный человек. А, во-вторых, она ведь и врезать может. А если она мне кольцом в глаз попадет? У нее на руке шесть колец. Пальцев пять, ничего лишнего, никаких дефектов. А колец – шесть. Я ее как-то спросил, зачем это. Она говорит: нужно. Вот у вас усы растут? Валя: нет, конечно. Алексей: а у нее – да. Потому что – Псина. Я, знаете, почему постоянно пью? Это чтобы Псину не убить. Потому что я, когда выпью, то добрым становлюсь. А так – два раза в день метро, четыре камня в почках, два мочеточника, ванна теплая. Вот когда камней станет десять – я удавлюсь в ванной на батарее. Мне так приятно представить, как меня там Псина обнаружит. Валя:я тоже думаю о смерти, почти постоянно. Алексей: смерть – это только для избранных. Ведь сколько всякого каждый день случается: авария, обширный инфаркт. Но только не со мной. Я думаю, что доживу до недержания. Все со мной будет. И вот лежу я весь такой, и, наконец, приходят последние пять минут. А что мне вспомнить? Метро и Псину? А ведь был у меня шанс избежать всего этого. Ведь это не для меня – точить огородную лопату. И вот вышел я из дома, иду вдоль пруда и вижу ее, она на лавочке сидит. Я понимаю: вот все, что человеку нужно. Валя: красивая? Алексей: да не в этом дело. Я смотрю на нее и понимаю, что мне к ней надо подойти. А то вдруг сядет на лавочку какой-нибудь ее друг или знакомый, бычара. Подхожу, сажусь на лавку рядом. У меня аж голова закружилась. Она говорит: мужчина, вам плохо? Нет, говорю, наоборот. У вас спичка не найдется? Всего одна спичка? Валентина: это был повод заговорить? Да. А она говорит, что спичек у нее нет. Валя: и что потом? Алексей: она встала и ушла. А вы? Я остался сидеть. Валя: вам нужно было обязательно пойти за ней! Почему вы за ней не пошли? Сам не знаю. Этот вопрос я задаю себе уже шесть лет. Я постоянно с ней разговариваю. Даже имя ей дал – Маша. Я выхожу на балкон каждый вечер, делаю вид, что дышу свежим воздухом. На самом деле у меня там бутылка от Псины припрятана. Это моя последняя территория свободы. И вот сижу я там, каждые 20 минут делаю глоток и говорю с Машей: здравствуй, моя девочка! А я тут фунфырь от Псины припрятал. А она стоит передо мной голая. А Псина внизу лежит вся в крови, потому что я ее с десятого этажа сбросил. Вот так надо. А на меня уже накатывает зеленая волна, и я бросаю в нее бутылку под ласковый смех Маши.

Валя: я тоже о смерти думаю, почти каждый день. Эти мысли меня прибивают, как мент на табуретке. Алексей: странное сравнение. Валя: просто тут у нас по соседству бытовое убийство произошло. Сосед приятеля выпить пригласил, а потом сам же его и прирезал. Не поделили они чего-то. А я стою за забором и смотрю, как убитого выносят в окровавленных тряпках. Мы ведь среди зверей живем, не так ли? Я, когда по улице иду, чувствую, что мне в голову кто-то камнем целится.

Внутренний монолог Вали: дорогой мой, любимый, каждый миг без тебя для меня напрасно прожит. Я так любила твой запах: немытой головы, чеснок, чужие духи. Я бы всегда тебя обнюхивала. А минуты без тебя валятся на меня, как кирпичи. Шестьдесят кирпичей – это час. И так все время. Без тебя прошли уже триста тысяч световых лет сплошных кирпичей. И даже водка не помогает, от нее только голова болит.

Надя заходит в дом, раздевается, ложится в постель.

Алексей: а где водка? Валя: Надька за ней пошла, принесет. А где Надя? Наверное, пудрится. Алексей: не люблю, когда женщина красится. Не представляешь, что тебе, возможно, целовать придется, химию или канцероген. Валя: а это даже хорошо, что мы вдвоем остались с тобой. Скажи, что такое по-твоему любовь? Алексей: это что-то свыше. Валя: нет. Любовь, это когда хочется в человека вцепиться голыми зубами, кусок из него вырвать. Алексей: очень интересно. Валя: вот если бы я была твоей женой, то позволяла бы себя называть любым именем. Ведь это всего лишь слова. Как только меня не называли, и кобылой, и селедкой, и обезьяной. А еще бы я тебе разрешала курить даже в постели. И сигареты ты куришь самые дешевые, я по запаху чувствую. А я бы тебе купила самые дороги сигареты и зажигалку золотую. Валя подходит вплотную к Алексею, трогает пальцами воротничок его рубашки. Воротничок у тебя мятый, я бы его каждый день отпаривала и гладила. Хочешь? Алексей осторожно отрывает руки Вали от своего воротничка. Я чаю хочу, сладкого.

Валя: после Славы у меня исчезли все желания. Потом я решилась и продала полквартиры, решила поехать в Венецию. Там все на лодках плавают. Алексей: и что? Валя: нет никакой Венеции. Только страшная холодина и сырость. И я поняла, что в мире все – сплошной обман. А хочешь я тебя макаронами угощу. Да. Валя: с кабачковой икрой. Подожди, я на кухню, быстро. Валя выходит из комнаты. Алексей идет на улицу, ускоряется, мчится большими скачками к забору.

Валя сидит за столом, пьет водку. К ней подходит Надя. А где Алексей? Он убежал. Как – убежал? Я на кухню вышла, а он убежал. Надя: но ведь я калитку запела. Валя: а он через дырку в заборе скрылся. Надя: надо было там капканов наставить, но ты же у нас такая гуманная. Валя: в следующий раз ты мужику ногу отруби сразу. А лучше – обе. На руках далеко не уползешь. Надя: это ты не доглядела. Я хотела сделать все, как у людей, нашла мужчину, привела его домой. А ты недоглядела, и он сбежал. Валя: хочешь, водки выпить? Надя: да не нужна мне твоя водка! Валя: давай продадим дачу, деньги пополам поделим. Надя: ты с ума уже сошла на старости лет! И кто теперь чинить крышу будет? Пушкин? Валя: возьми себя в руки. Надя: да я хочу, чтобы меня кто-нибудь саму в руки взял и увез отсюда. Хоть кто, хоть куда. Ведь здесь сыро и темно, как в могиле. Валя: это такая наша русская смерть. Надя: да чего ты несешь? Какая смерть? У меня вся жизнь впереди. Не знаю, как у тебя. Валя: это русская смерть. Когда русский умрет, ему самовар дают и тазик варенья. Сиди и жалуйся целую вечность.

Гаснет свет. Надя: что это? Валя: конец света. Что ты такое говоришь, выдумываешь. Коней света – это красиво, ангелы тебя за ручку берут. Валя: это для богатых. А у нас – долго и мучительно. Надя: да мне завтра на работу. Давай спать уже.

Сестры совершают пробежку по лесу. Надя: почему за два часа иллюзорного счастья надо расплачиваться сутками мучений? Чего ты молчишь? Мы же вчера вроде не подрались. Если что – извини. Ты проверила паспорта, документы, шкатулку с мамиными драгоценностями? Все на месте. Надя: это кармическое наказание мне, притащит неизвестно кого, да еще и мудака. Валя: он не мудак. Просто идет по свету с котомкой, а вокруг только пустота и волки. Его спасать надо, я всю ночь об этом размышляла. Надя: а кто у нас спасатель мудаков? Это ты? Валя: в чем предназначение женщин? Надя: красивой или некрасивой? Валя: не имеет значения. Надя: имеет. Для красивой назначение украшать мир. А у некрасивой – даже не знаю. А ты меня спасти не хочешь? Сбегать за минералкой, например. В горле пересохло.

Надя заходит в магазин. Там она видит Алексей, окликает его. Любовь? Вера? Валентина. Точно. Мне нужны маринованные огурцы, нужны подешевле. Почему вы ушли? Не помню, в умат был. Красивое платье. Не одолжите 200 рублей. Конечно, но у меня только 1000. Не страшно. Почему вы ушли, вас же прибить могли? Но не прибили. Валя: вот эти вкусные, мы их всегда берем. А что у вас с лицом? Ночью с кем-то сцепился. Больно? Нет. А вы как ангел Благовещенья. Ну что вы! Я в переносном смысле. Валя: понимаю. Алексей: что мне делать? Валя: бежать. Куда? Зачем? Спасться. От кого и зачем? Валя: для начала вы должны назвать ее Псиной в лицо.

Алексей открывает банку и пробует огурец.

Валя выходит из магазина, говорит Насте: представляешь, кого я встретила? Мудака? Алексея! Ты, надеюсь, передала ему, что он должен к нам явиться с бутылкой красного вина и с цветами в качестве извинения? И еще ему надо намекнуть, что я люблю белые лилии.

Сестры садятся в автобус. Валя: я его встретила у полки, где продаются консервы. Это знак судьбы. Надя: нужно говорить не «знак», а «перст» судьбы. И ты мне не нравишься, когда на взводе.

Валя говорит Наде: его надо спасать. Он пообещал мне, что уйдет от жены, прямо сегодня. Первое время он поживет у нас. Ты не против? Надя: нет. Валя: коммуналку, он, конечно, будет платить. Хотя зарплата у него небольшая. Надя: совсем небольшая? Валя: зато он говорит, что руки у него растут откуда надо, то есть не из задницы. Значит, мы сделаем ремонт. Он же мужчина, он должен во всем этом разбираться. Ну, там бетон, шпаклевка, гвозди. И я сказала, что помогу ему, будут присутствовать при разговоре. Надя: хочешь, я с тобой пойду? Валя: нет, не хочу. Надя: а где твой крестик? Валя: ты же знаешь… Надя: давай я тебе свой дам. Зачем? А когда люди видят крестик на шее, они себя как-то по-другому ведут. Валя: а ты мне дашь нитку своего жемчуга? Да. Он тебе к зубам подойдет. Только ты мне мамой поклянись, что ты в драку не полезешь. Обещаю. Надя: а то ты у нас немного юродивая. Валя: что? Надя: не заводись. Я же сказала – немного. Но ведь в тебе есть что-то такое, недаром на тебя собаки бросаются.

Псина сидит на диване, хрустит чипсами и вульгарно ржет, слушая по телевизору выступление Михаила Шаца, который излагает историю своих взаимоотношений с Майком Тайсоном.

Алексей присаживается на краешек кресла. Псина: ты машину заказал? Да, конечно, в понедельник. Машину с торфом на дачу. Псина: что? С каким торфом? Тебе же было сказано – с навозом. Ты разницу понимаешь? Да, кончено: грузовик с говном или с полезным горючим ископаемым. Извини. Псина: ты куда? Пописать.

Алексей заходит в гардеробную, находит там припрятанную бутылку спиртного, пьет из горлышка. Перед ним возникает голая Маша. Алексей наливает ей в пробку, Маша пьет. Алексей обнимает девушку: не бойся, я ее не боюсь. Он делает еще несколько глотков из бутылки и выходит из гардеробной.

Алексей берет пульт и выключает звук телевизора, становится перед экраном. Псина: ты что, совсем сдурел, дебил? Алексей: нам надо поговорить. Псина: такой команды не было, садись!

Звонок в дверь. Алексей отпирает, впускает в квартиру Валю. Он сообщает жене, что уходит от нее. К ней, что ли? Валя: нет, он у нас поживет. У нас? Я живу со своей младшей сестрой Надей. У нас дом с мезонином, сад. Алексей: это только перезимовать. Потом я буду работать по 20 часов в сутки, брошу пить, забуду, что такое дача, навоз и телевизор. И никто меня больше не назовет дебилом или лохом. Я снова начну писать и закончу повесть. Я оставляю тебе все, но заберу книги. Алексей приносит стремянку, забирается на нее, достает с полки книги, который Валя складывает в принесенный ею чемодан. Валя спрашивает у Псины: можно, я воспользуюсь туалетом? Нет. Алексей: да! Напротив входной двери. А ты попробуй хотя бы раз не быть животным. Псина! Что? Псина! Ты помнишь, как мы с тобой поженились? Да, ты меня практически изнасиловал. Это со слов твоей матери. Я ничего не помнил, я был в умат. А вы этим воспользовались. Но почему – Псина? Не находишь, что нехорошо так женщину оскорблять? Алексей: сидеть! Команды «голос» не было. Валя: давайте я вам пустырника заварю. Она идет на кухню и заваривает пустырник, возвращается в комнату. Алексей сидит на диване и держится за глаз: ты мне глаз выбила, я ничего не вижу. Валя осматривает повреждение: ничего страшного, это всего лишь синяк. Она поит Алексея пустырником.

Псина: никуда ты ней уйдешь. Алексей: я свободный человек. Псина: не здесь. Если уйдешь, то больше не вернешься. Я замки сменю. Алексей: не имеет значения. Псина: и бытовую технику не получишь. Что, и кофеварку? Да. А ноутбук? Там наброски моей повести. Псина: выбирай – или свобода, или кофеварка. Тут твоего ничего нет, лошарик.

Псина обращается к Вале: у вас дом деревянный? Да. Пожара, другого бедствия не опасаетесь? Валя: что? Я представитель страховой компании. Псина протягивает Вале визитку. А из вас двоих – кто красивая? Валя: сестра.

Алексей: но есть еще портрет моей матери, это маслом на холсте! Это же художественная ценность.

Валя и Алексей с чемоданами в руках покидают квартиру. Псина швыряет вдогонку плед. А еще возьми свой вонючий свитер! Она захлопывает дверь. Валя: а как же шапка? Алексей стучит в дверь, требует, чтобы Псина открыла. Та грозит вызвать ментов. Валя предлагает Алексею уходить.

Валя и Алексей идут по дорожке. Алексей укутал голову пледом. Валя: вы счастливы? Похоже, да. Стойте, забыл самое главное. Алексей достает из кармана ключи и швыряет их в темноту. Жест, конечно, символический, ведь она все равно замки сменит.

Сестры на пустыре жгут костер, в который бросают книги из чемодана Алексея. Надя тихонько смеется.