В 2008 году, 29 сентября модный дом Мартена Маржела отпраздновал в Париже свою 20-ю годовщину. В этот вечер Мартен Маржела навсегда оставил мир моды.
Идет показ мод.
Своими воспоминаниями и впечатлениями о Мартене Маржела делятся его коллеги, модели, журналисты и друзья. Иногда слово берет сам Мартен Маржела.
Карла Созани. Это была последняя революция, произошедшая в моде.
Пьер Ружер. Он намного опередил свое время. Он определенно один из самых влиятельных дизайнеров за последние 30 лет, без сомнения.
Лидевиж Эделькорт. Он никогда не пытался угождать. И поэтому это было привлекательно. Да, он в первой десятке, причем с конца позапрошлого.
Сандрин Дюма. Поначалу я думала: нет, он не сможет продолжать. Но этого не случилось.
Стелла Ишии. Мне не нравится слово «авангард». Но то, что он делал – это было именно авангардом, какая энергия, какой напор!
Прошло десять лет после заключительного шоу модного дома Мартена Маржела.
Мне не нравится сама идея быть знаменитостью. Анонимность очень важна для меня, она дает мне чувство равновесия, показывает, что я такой же, как все остальные. Я всегда хотел, чтобы мое имя было связано с созданным мной продуктом, а не с моим лицом.
Восьмидесятые годы был мир безумства и безумных изделий, модные шоу были продолжительностью по 60, по 80 минут. Это было безумие, мир больших форм. Потом наступили 90-е, наступило время рефлексии: проблемы экологии, экономический кризис. Все захотели стать правильными, носить неокрашенную материю, то есть это время было как раз для него.
Первое дело, 1988 год.
Моей первой темой был сюрреалистичный глаз в ателье кутюрье. То есть это была коллекция весна-лето, и вдохновили меня на нее сюрреалисты. Моя любовь к исторической моде привела меня к аксессуару под названием «жабо». Мне нужны были наплечники, потому что мода тогда была широкой. Мне нужны были крохотные наплечники, чтобы шея как бы выпирала вперед. В то время в моде было все кроткое, но я сделал юбку до щиколоток с разрезом. Потом мы ее выпускали еще несколько лет. Для меня в фигуре существуют две самые важные детали: плечи и обувь. Все остальное я заполню. Плечи – это характер, а обувь дает походку.
Когда делаешь обувь, дающую невероятную походку – словно сходишь с ума.
А потом мы приехали в Токио, и я увидел уличных рабочих в плоских хлопковых туфлях таби. И я подумал: что же, почему бы мне не сделать что-то вроде мягких таби, но на высоких каблуках. Так появилась эта идея.
Париж, 1982 год, шоу дома де Гарсон. С женщиной самураем мы сделали настоящую революцию. Все, чем мы раньше восхищались, исчезло, стало прошлым, исчезло. А это стало будущим. У них все поменялось: модели, одежда, шоурумы. И это стало очень мощным.
В августе 1987 года Дженни Меренс и Мартен Маржела основали дом моды Мартен Маржела.
Я встретил Дженни в одном из удивительных магазинов в Брюсселе. Очень скоро мы стали друзьями. И, конечно, у нас обоих было это увлечение Японией, японскими дизайнерами, очень сильное увлечение. И мы были готовы отправиться навстречу приключениям. Чтобы представить экстремальную моду, которую я задумал, очень важно было показать ее вокруг цвета. В то время большинство шоурумов строились при помощи серого, окаймлявшего разноцветное. Я начал думать, как нам выделиться. Так мне в голову пришел другой цвет. И этот цвет был белым. Поскольку вначале бюджета не было, находил вещи на улице, в Армии Спасения.
Они сказали: все покрасим белым. Я подумал, да, надо освежить. Но когда я вошел – они вообще все покрыли белым: телефоны, телевизоры. И я подумал: да, в этом что-то есть.
Белый халат, ставший униформой Дома Маржела, родился сразу после просмотра всех этих фотографий, где модели одеты в белые блузки в домах моды.
Мы вышли из эпохи, когда люди заходили в магазин, хватали вещи, смотрели на ярлыки, и говорили: это же его! Мне это не нравилось. И – да, мы поступили так же. Прошли годы, прежде чем этот пустой ярлык с четырьмя пустыми стежками получил название Дом Мартена Маржела.
К нам постоянно подходили, хотели что-то поправить, убрать. А мы им говорим: это штучка – фирменный лейбл дома Маржела. Прошли годы, и люди стали к нему привыкать, его узнавать.
Я всегда хотел устроить шоу в театре. Нашел один театр. Там внутри царили 70-е. И говорим, что хотим устроить шоу высокой моды. Владелец театра: если у вас выгорит – то вы обязательно станете очень знаменитыми. Мы: почему? Он: тут ведь начинали такие люди, как Жерар Депардье и Миу-Миу. Мы говорим: отлично! Сделаем это.
Октябрь 1988 года. Коллекция весна-лето.
Когда я впервые примерил вуаль на лице модели, демонстрирующей наряд, то мне это понравилось: внимание перешло с лица модели на сам наряд, на его движение. Когда долго делаешь что-то, то хочешь, чтобы люди это увидели. Поэтому мне пришла в голову идея, чтобы девушки вступали в красную краску перед тем, как выйдут к зрителям, настолько я был этим одержим.
Я давал интервью одному журналисту и сказал ему, что он обязательно должен пойти со мной: сейчас будет дефиле одного моего бывшего ассистента, Мартена Маржела. Он пошел со мной. Я ожидал, что это будет здорово. Но не ожидал, что это будет настолько здорово!
Мы хотели все: носить эту одежду. Мы чувствовали себя красивыми, когда ее надевали. Все, что делал Мартен, делало все остальное старомодным.
Это было просто взрывом мозга: как девушки носили эти маски, эту одежду.
Это было похоже на то, как появился Энди Уорхол. Он просто ворвался и перевернул мир искусства.
Март 1989 года. Коллекция осень-зима.
Все начали говорить только о Мартене Маржела. Было нечто мощное во всем, что он делал. В нем было что-то неотразимое, что-то очень привлекательное.
Мы искали какое-то место для фотосъемки, чтобы сделать сюжет об одежде Маржела. Я взял с собой Мартена и Дженни. Он посмотрел это место, и говорит, что сделает шоу здесь. Тогда все делали шоу в квадратном дворе Лувра или неподалеку от него. А это был пустырь, открытое пространство с детской площадкой неподалеку.
Коллекция весна-лето 1990 года. Это было очень красивое шоу, нас всех переполняли эмоции. Люди приезжали на машинах слегка напуганные. Ведь никто тогда не ездил в такие места на шоу.
На каждой девушке был надет очень светлый и, как правило, белый предмет одежды. А еще он был безразмерным. Эти безразмерные смятые майки под футболками народ называл «новый мокрый вид». И был прав.
Когда одежда прибыла, я был так взволнован, когда увидел ее в полиэтилене. Я решил оставить часть ее в этой упаковке. Публика была очень странной. Часть – профессионалы. Они просто сидели, раскрыв рты. А часть были простые зрители. Они кричали и пели. Это было неожиданно, но очень трогательно. Мне кажется, это самое волшебное шоу за всю мою карьеру.
Это был действительно большой прорыв в истории большой моды. Особенно в этих дефиле, которые перевернули манеру презентаций, сам способ подачи образа женщины.
Мне кажется, со времен Маржела у нас не было дизайнеров, которые использовали бы частицы контркультуры. Это может быть частица любой контркультуры, она может быть даже грязной. Но если ее вознести на пьедестал – она перестает быть грязной, становится очень привлекательной. Ему это удавалось, а другим – нет.
Это шоу было очень противоречивым, на него была довольно жесткая реакция. В некоторых СМИ утверждали, что здесь обездоленные дети были использованы. Как реквизит. Это был шок, понять, что кто-то иначе воспринял послание этого шоу.
Я думаю, что иногда беспощадная реакция людей, сама природа этого бизнеса причиняли ему боль. И он сказал, что не будет больше давать интервью. Это было против его природы.
Для меня анонимность была чем-то вроде защиты моей личности не только как дизайнера, но и как человека. Чтобы я мог работать, чтобы не было лишних встреч с прессой. Я ничего не имею против прессы, но не смог бы эти встречи проводить, они бы вывели меня из равновесия. Я знал, что смогу дать больше, если буду чувствовать себя защищенным. Твои коллекции должны быть крутыми, ведь чтобы сделать себе имя – к нему нужно приложить свое лицо.
Заголовки газет. Человек-загадка; загадка Мартена Маржела; Маржела – невидимая звезда моды.
Впервые я увидела коллекцию Маржела в Армии спасения в Париже. Я тогда сидела на стиральной машине. Все сидели на разных вещах. Это был мебельный магазин. Все ухмылялись, я думала: это какое-то безумие. Это было трудно принять. Но его коллекции становились такими мощными, что невозможность его увидеть становилась чем-то второстепенным. Отвечать, а потом какой-то глупый журналист спросит: я не понимаю, почему тут у женщины на лице волосы? Вы что, ненавидите женщин? И такие тупейшие вопросы задают постоянно. Так что мы должны быть ему признательными, он как бы заставил нас быть более креативными, задумываясь над сущностью вещей.
Мартен Маржела родился 9 апреля 1957 года в Лёвене, Бельгия. Его отец был поляком, а мать бельгийкой. Он вырос в Генке.
Мой отец был парикмахер, в детстве я обожал смотреть, как он работает. Это было очень интересно. Волосы падали на пол, потом другие клиенты шагали по этим волосам. Меня это очень впечатляло. Потом появились парики, мама занималась их продажей. Отец требовал, чтобы мать торговала ими после закрытия парикмахерской. Меня это очень впечатляло: ночной магазин париков.
Как-то я увидел показ мод в Париже по телевизору. Значит, вот кем я хочу быть! А потом я увидел восхитительные сапоги под летним платьем, да еще и с отрезанным носком! Я подумал: это невероятно. Пошел и отрезал носки обуви своим Барби. А еще я был влюблен в Брижит Бардо.
Коллекция весна-лето 91. Уличный кастинг на парковке. Я люблю тяжелую косметику и растрепанные волосы. Я сказал моделям: смотрите на зрителей, смейтесь. Вы с ума сошли! Так ведь не делается. Но это сработало, публика была как на рок-концерте.
После школы Маржела окончил Академию изящных искусств в Антверпене в 1980 году. Там есть отделение моды.
Там я как-то сшил наряд из кухонных полотенец, даже не стал ничего кроить.
Коллекция осень-зима 92. Свитер из носков. Топ из полиэтиленового пакета. Топ из перчаток, коллекция весна-лето 2001.
С 1984 по 1987 года Маржела работал ассистентом у Жана-Поля Готье.
Следует документальные кадры многочисленных показов коллекций дома Маржела.
Фирменным стилем Маржела считается длинная одежда, расширяющаяся книзу. Привет 70-м!
Маржела экспериментирует с одеждой, созданной из материалов, приобретенных на блошиных рынках.
Маржела создает линию 10, мужскую коллекцию.
Я включал в коллекцию наряды, которые сам бы хотел носить. Я носил джинсы и футболки. Ни за что не надел бы костюм. И решил нарядить в костюмы парней, которые ни за что бы их надели. Только по принуждению или ради смеха.
Мне нравится энергия, возникающая из внезапности. Но все больше наших идей стали сливать в интернет. Я понял, что не смогу удовлетворять потребности, которые сегодня предъявляет мода.
Он меня пригласил пообедать, я почему-то сразу поняла, что он решил уйти из мира моды после 20 лет работы.
Эти 30 лет были временем Маржела. Если предположить, что следующие 20 лет тоже будут временем Маржела – то это будет серьезно, очень серьезно.
Он создал свой словарь, свой язык. И это не преувеличение. Он не привязан к его личности, к его облику. Он привязан к его творчеству. Он этого хотел – и ему это удалось.
Вы сказали в моде все, что хотели? Нет.
Финальные титры. Мартен Маржела благодарит свою мать Леа Буше за сохранение бесценного архива, позволившего задокументировать нам его юность.
Отзывы