Наступает новый 2020-й год. В Китае идет празднование с размахом. Председатель Си Цзиньпин традиционно выступает по телевизору. Артисты и простые люди поют песню про родину. Но утром первого января по телевизору сообщают о задержании восьми человек за распространение слухов о новой болезни. Но эта новость быстро растворилась.
Девушка живет в США. Но каждый год она прилетает к семье в Ухань. На этот раз она приехала со своим двухлетним сыном. 19-го января никто еще не в курсе о появлении новой болезни. 23-го числа девушка улетает обратно в США. По прилете она узнает, что правительство закрывает Ухань на карантин. Одиннадцать миллионов людей изолировали от остальной страны. На дорогах стали возводить баррикады. В день начала карантина председатель выступает на вечере. А в соцсетях всплывал видео с умирающими на улице людьми. Родственник девушки, работающий в медицине, подтвердил поступление первых зараженных. Девушка принимает решение вывезти сына из страны. Ее муж покупает первые доступные билеты.
Люди не могли получить должный уход из-за перегруженности больниц. Когда девушке было одиннадцать, ее отец попал в больницу из-за болезни сердца. Матери приходилось работать, чтобы оплатить лечение. Девочка стояла в очередях за лекарствами. Совсем скоро ее отец умер в возрасте тридцати трех лет. Именно поэтому девушка решила заняться документальными фильмами. Сейчас она сохраняет все посты, но ни одно издание не захотело разрабатывать эту тему с болезнью.
Девушка стала искать видео с заболевшими в Ухане. На улицах дежурят патрули в костюмах защиты. Каждый шаг требовал одобрение партии, и никто не мог снимать в больницах. Тем не менее девушке удалось найти неравнодушных людей. Кто-то по зову совести, а кто-то из-за денег. Пациенты не особо верят, что врачу дали разрешение на съемку и просят выключить камеру. Работница больницы стесняется говорить. Но вот один пожилой пациент рассказывает, что изначально два теста на коронавирус были отрицательными. Его отказались перевести в общую палату.
Журналистка предложила сообщникам установить камеры в коридорах больницы. Однажды старик пришел с двенадцатого этажа приходит к своему сыну на нижний этаж. Он заразился, пока ухаживал за сыном. Доктор отвечает, что ему не очень хорошо, а вот отца завтра выписывают. Мужчина ходит вокруг сына, мешая доктору. Сын тяжело болен уже три месяца. Оператор решает расспросить старика, когда его сын заболел. Тот говорит, что в декабре. Получается, это случилось за месяц до официального объявления об эпидемии.
На одной из записей из приемной видно, как персонал дает постановочные интервью. Правительство направило сотни журналистов. По телевизору врали, что болезнь вот-вот победят. Некоторые доктора согласились дать интервью анонимно. Правительство боится, что враги нанесут ущерб репутации Китая. Доктор узнала о болезни в начале января.
Журналистка обращается к врачам частной клиники. Лю и его жена Чен – владельцы небольшой клиники, которая находится рядом с рынком, где были зарегистрированы первые заболевшие. Сейчас рынок, конечно, закрыт. В прошлом многие пациенты клиники были работниками рынка. Они часто приходили с просьбой о лекарстве от простуды. В течение четырех дней стало приходить уж больно много людей с кашлем и температурой. К некоторых подтвердили коронавирус. Доктор Лю заболел и обратился в больницу. Первого января они поехали в центральную больницу в Ухане. Но там их не приняли, несмотря на очевидно пустующие койки. Около трех ночи они вызвали скорую, но и в другую больницу их не пустили. На следующий день мужчине делают томографию и, видя результат, отказывают. В больнице не было средств и оборудования для лечения. Пара поехала в другую больницу. Там врач сказал, что лечения для болезни Лю нет.
В журнале Lancet была статья о новом вирусе. В то же время частные лаборатории отнесли его к подтипу SARS. 30-го декабря врачи в закрытом чате попросили друг друга изолировать своих родственников. Скриншоты переписки оказались в новостях. Первого января были наказаны эти восемь человек. Лю не приняли в больницах потому, что врачи боялись ареста. Седьмого числа Лю забирает скорая, и вскоре он умирает.
Следующие три недели правительство уверяет население, что вирус подавлен. Они говорят, что вирус не является высокозаразным, и риск заражения остается низким. Мужчина по имени Лю рассказывает о смерти своего отца. У старика держалась температура три дня. Позже заболел и доктор отца. Старику становилось все труднее дышать, и он буквально задохнулся.
В начале января проходит заседание Конгресса провинции в Ухане. Такие заседания проводит каждая провинция. Правительство заверяло, что новых случаев заражения не выявлено. Но двадцатого января все же объявляют, что вирус передается от человека к человеку. Несмотря на это, вирус поддается контролю и профилактике. Спустя три дня Ухань закрывают на карантин. Больницы и скорые оказываются перегруженными. В первый день поступило четырнадцать тысяч звонков.
Бабушку везут в машине скорой помощи. Старушка берет врача за руку. Ее просят не двигаться. Все палаты заполнены, и родственников предупреждают, чтобы они готовились к худшему. В больнице нет мест, но пациенты продолжают прибывать. В других больницах еще хуже. Пациентка не может получить лечение ни здесь, ни дома.
Медики ездят по вызовам. Родственники обзванивают все больницы. Пациент может умереть в любой момент, но нет никакой гарантии, что его примут, несмотря на критическое состояние. Медики выносят старика на носилках.
Очень много стариков умирает в больницах. Родственники не могли с ними попрощаться. Во время карантина многие дороги были перекрыты. Медикам приходилось добираться до дверей пешком. По телевизору крутят многочисленные фильмы, восхваляющих врачей, которые борются с вирусом. Это были истории, дающие надежду. В новостях сообщали о женщинах, которые смогли успешно родить. Правительство указывает населению не только куда надо смотреть, но и куда смотреть запрещено.
Журналистка связалась с людьми, которые публиковали рентгеновские снимки на форумах в поисках помощи. У многих умерли родные и близкие. У кого-то вирус забрал всю семью.
Дин – водитель такси. Его мать умерла в ожидании койки в больницы. Студентка Явень потеряла отца и деда. Жу Ли заболела с мужем. Они спали у больницы, лишь бы не заразить их тринадцатилетнего сына. Муж и дочь Ли Чон граждане США. Они приехали в Ухань на китайский новый год. Когда начался карантин, муж с ребенком вернулись в Америку, а она осталась заботиться об отце. Журналистка переживает, что оставила мать в Китае. В итоге Ли Чон заболевает, и ее муж Френк обращается в СМИ. Отец Ли Чон несколько недель ожидал койки.
Интервью Френка вызывает совершенно обратный эффект. Во время съемок он не может унять кашель и берет бутылку с водой у дочери. Девочка пьет из нее после отца. Этот момент облетел интернет. Многие считают это постановкой.
22-е января президент США Трамп говорит, что никакой угрозы нет. Это продолжается до 1-го марта, когда в Нью-Йорке регистрируют первый подтвержденный случай заболевания коронавирусом. Губернатор убеждает всех, что угрозы нет. Большинство американцев верило в это. В Китае стали арестовывать за отсутствие маски. Восьмого марта эксперты говорят, что маски не нужны. 20-го марта было уже пять тысяч заболевших. Объявляется локдаун. Журналистка смотрела новости и не верила своим глазам.
23-го января журналистка прибыла в США. В аэропорту никто не мерил температуру. Внезапно у ребенка поднимается температура, но в больнице у него не взяли анализы. Спустя неделю журналистка увидела в окно те же сцены, что и в Ухане – люди в костюмах защиты. Больницы по всей стране становятся переполненными. Масок на всех не хватает.
Врачей не информировали и не проводили тренинги. Но как только появился первый пациент, то срочно все кинулись исправлять ситуацию. Медсестру Даяну Тауэрс тогда обвинили в распространении слухов, как и тех врачей из чата. Люди стали терять работу из-за публикаций в сети.
Врачи носили мусорные мешки, вместо халатов. За пост с такой фотографией можно было лишиться работы. Медсетрам выдавали легкую маску и салфетку. Персоналу запрещали носить свои маски и перчатки. Каждый день вводились новые нормы. Однажды сказали, что им не обязательно носить маски в общественных местах, ведь они ни от чего не защитят. Видимо, это было сделано, чтобы маски остались для больниц.
Врачи и медсестры стали выходить на митинги против бездействия Центра по контролю и профилактике заболеваний (ЦКЗ). Персонал больше не мог доверять центру. Даяну сразу увольняют за участие. Медсестра вспоминает жену одного пациента, которому становилось хуже.
Дайана снимает видеодневник во время пандемии. Журналистка замечает, что весь медперсонал, у которого она брала интервью, неожиданно начинали плакать. Это свидетельствует о глубокой травме. Врачи и медсестры стали видеть слишком много смертей.
22-го января в больнице уже не было мест. Люди стали умирать буквально на руках у персонала. Мало кто может вспоминать то время без слез. В Ухань было направлено около сорока медиков из других провинций. Среди них было много юных лиц. Они оставались в городе на все время карантина. Помимо работников прославляли и партию. Подобные церемонии устраивали после любых катастроф, будь то болезнь или землетрясение. Песни о родине поют на телевидении и в больницах. Вместо повода для перемен катастрофы используют, как средство пропаганды. Очередная победа партии. Девятое апреля. Спустя семьдесят шесть дней карантин в Ухане подходит к концу. Люди высыпают на улицы и прославляют страну.
У Тао болезнь забрала его сына. Внучке Тао десять лет. Отца тоже не стало. Больница Красного Креста: Тао приходит за свидетельством о смерти. Он подписывает бумаги трясущейся рукой. На следующий день он отправляется в похоронное бюро. С ним отправляется оператор. В прошлый раз его задержала полиция за съемку. Везде дежурило по пятнадцать полицейских. Журналистка предложила ему снимать из машины. Тао возвращается с прахом сына. Позже он хоронит его.
Люди на улице жгут бумагу – традиционный похоронный обряд. При этом правительство запретило это делать. К апрелю по официальным данным от коронавируса умерло три с половиной тысячи. Поначалу прах не отдавали родственникам. Но когда в правительстве поняли, что это бросит тень на репутацию Китая, то решили быстро захоронить прах. Двадцать шестого марта у бюро собралась огромная очередь. Динь снял ее, и его арестовали за съемку. Он уверен, что настоящее количество смертей больше тридцати тысяч.
Двадцать восьмого марта могильщик проговорился о том, что им невозможно выкопать тридцать тысяч могил. Это было лишь на одном из шестнадцати кладбищ. Город обслуживает восемь похоронных бюро. Один рабочий согласился на анонимную беседу. За всеми работниками бюро идет постоянная слежка. Только в одном его бюро кремировали около двадцати тысяч тел.
Мужчина Пэ Йен теперь понимает, почему в Гон-Конге проводились демонстрации за свободу и демократию. Власти Китая скрывают все, что им не выгодно, не считаясь с населением.
По всей Америке проходят митинги против карантина и масок. Журналистка вспоминает слова мужчины о свободе. Жители США против того, чтобы правительство превращалось в компартию Китая. Журналистка решила доверять экспертам и не носить маску. Люди стали думать, что вирус имеет искусственное происхождение. Они стали обвинять, например, Билла Гейтса. Но у протестующих был объяснимый страх перед отсутствием информации.
Смертность в Америке возрастает на сорок два процента. Китай и это использует для пропаганды. Седьмого сентября празднуется победа над коронавирусом. Тао правительство выдало сто долларов. Но китайцы боятся говорить или просто задать вопросы. Чен Цуши освещал ситуацию с коронавирусом в Ухане. После интервью с Пэ Йеном Чан исчез. В последнем видео он говорит, что ему угрожает правительство. Он не боится смерти. Пэ Йену тоже стали звонить из полиции. Он установил камеры, чтобы записать часовой разговор. Его просят прекратить болтать в интернете. Более десятка гражданских журналистов пропало, а кто-то оказался в тюрьме.
Журналистка предлагает иной вариант развитие событий. Первого января надо было рассказать жителям о новом вирусе. Второго января в США надо было рассказать об опасности болезни. Спустя год празднование нового года в Ухане выглядит точно также.
