А.Л.Ж.И.Р.

Заключенных женщин конвойные заставляют раздеться до нижнего белья, отбирают у них личные вещи, проводят перекличку: имя, статья, срок. У Ольги Павловой конвойный отбирает расческу, та кричит: а как мне расчесываться? Конвойный берет ножницы и отрезает Павловой косу.

Флешбэк. Павлова выходит из административного здания Швейной фабрики имени Клары Цеткин. Она трудится здесь начальником цеха. На ходу Павлова разговаривает со своими работницами. Подъезжает машина, оттуда выходит муж Павловой Константин. Павлова усаживается в машину. Там уже сидит ее маленькая дочка Света. Как дела в конструкторском бюро? Константин: все плохо. Эти дураки никак не поймут, что конструкция крыла самолета не зависит от классовой борьбы, что законы аэродинамики никак не связаны с национальностью конструктора. Я уже договорился с мамой, мы ей отвезем Свету. А сами отправляемся на выступление Софии Тер-Ашатуровой. Мы же собирались на Утесова! На Утесова еще успеем. А когда к нам еще первый состав труппы Большого Театра приедет? Так что сегодня у нас опера. Света капризничает. Павлова: будешь себя плохо вести – отдам тебя туда, где держат плохих девочек. Возле своего дома Павловы выходят из машины. Из другой машины, припаркованной во дворе, выходит человек в форме: Павлов? Пройдемте с нами. Я скоро вернусь! Павлова увозят, Света бежит за машиной, увозящей ее отца. Павлова догоняетдочку, обнимает, пытается утешить.

В тюремной камере стонет избитая женщина. Павлова: за что вас так? Они говорят, что мой муж – тракторист. Может быть, троцкист? Нет, он у меня бригадир трактористов. Открывается дверь. На пороге красивая женщина в шляпке. Ашатурова – заходи! Тараненко-Иванова – на допрос! Ладно, девочки, я пошла. Не поминайте лихом!

Павлова спрашивает новенькую: вы артистка? Нет, вы ошиблись.

Заключенных женщин везут в кузове грузовика по городу. Павлова: это же мой дом! Почему в нашей квартире свет горит? Что с моей дочерью? У нее начинается истерика, женщины ее успокаивают.

Павлова с другими осужденными едет в поезде. На остановке в вагон приносят пищу и воду. Сегодня воду больше не дадут! Соседка рекомендует Павловой: селедку не бери. Почему? От жажды потом загнешься. Павлова протягивает свою кружку Тер-Ашатуровой. Та в свою очередь делится водой с больной заключенной. Тер-Ашатурова: неужели сложно водой людей обеспечить? Павлова: а мы для них не люди. Вы ведь артистка Тер-Ашатурова? Мы с мужем как раз на ваш концерт собирались пойти. Я-то в опере не очень понимаю, а он любит. Тер-Ашатурова: мне очень жаль.

На станции напротив вагона, в котором везут женщин, останавливается вагон с заключенными мужчинами. Там же наши мужья! Заключенные выкликают фамилии своих близких. Конвойные кричат, чтобы никто не высовывал из окна руки. Павлова слышит голос мужа, прорывается к окну, кричит Константину, что любит его, что он должен справиться. Тер-Ашатурова начинает петь: «Утихнут злые вьюги, и мы себя найдем друг в друге».

Флешбэк. Тер-Ашатурова поет на сцене. Овации, цветы от поклонников. Тер-Ашатурова уходит за кулисы. Она видит, как из гримерки выходит ее муж, с ним молодая женщина. Соня, я тебе все объясню. Это наша новая певица, Лариса Вербо, она твоя поклонница. Дома поговорим. Тер-Ашатурова идет дальше. К ней подбегает директор театра: твой муж стал совершенно неуправляем! Он отказывается ставить «Поднятую целину»! Нас всех ожидают большие неприятности. Ты одна над ним власть имеешь, уговори его. Хорошо, только одно условие. Все, что угодно. Лариса Вербо. Да, наша новая певица. Чтобы ее в нашей труппе не было. Но за нее просили сверху. А ты ее в Сибирь сошли. Там как раз новый театр открыли.

Тер-Ашатурова сидит перед зеркалом, снимает с лица грим, читает стихотворение: «Во глубине сибирских руд храните гордое терпение…».

Остановка. Заключенным приносят еду и воду. Павлова обнаруживает, что одна из женщин умерла. Она зовет конвойных. Начальник конвоя лейтенант Глотов приказывает вынести тело из вагона. Пока тело закапывают у железнодорожной насыпи, возле открытого вагона стоит молодой конвойный Каштанян. Тер-Ашатурова спрашивает: куда нас везут? От этой неизвестности с ума сойти можно. Не положено разговаривать с заключенными! Павлова: а если бы тут твоя мать была – ты тоже так бы разговаривал? Перед отправлением поезда Каштанян протягивает Тер-Ашатуровой кусок хлеба. В вагоне артистка начинает есть хлеб, обнаруживает в нем записку. Там написано: Казахская ССР, Акмолинск. Нас в Казахстан везут!

В степи стоит юрта. Внутри плачет маленький ребенок. Демеш заходит в юрту. Кормит ребенка грудью. Она просит мужа: присмотри за ним,Сакен, я на станцию схожу. Нет, я тебе запрещаю. Там теперь опасно. Но нам деньги нужны! Нет, ты туда не пойдешь. Сакен садится на коня и уезжает. Демеш собирается и уходит. Она просит свекровь присмотреть за ребенком. Та говорит: мужа не слушаться – большой грех!

Вагон останавливается. На выход! В колонну по четыре строиться! Проводится перекличка. Иванова! Никто не отвечает. Начальник оперативной части лагеря капитан Амелькин говорит начальнику конвоя Глотову: ты что, под трибунал меня подвести хочешь? Обыщи все вагоны!

Амелькин верхом на лошади едет по степи, видит Демеш. Он хватает казашку, затаскивает ее в седло, везет к поезду. Держи, Глотов, свою Иванову! Я в последний раз твою задницу прикрываю. Ладно, капитан, сочтемся. Женщины загружаются в кузов машины.

Колючая проволока, вышки, ворота с надписью: ИТЛ Р-17 КарЛага. Заключенные женщины спускаются из кузова грузовика на землю. Молодой конвойный рядовой Каштанянпомогает выйти из машины Тер-Ашатуровой. Это видит Амелькин: с каких это пор ты заключенных на руках носишь? Так хотел помочь спуститься женщине. Это не женщины, это члены семьи изменников родины, ЧСИР-ки. Виноват, больше не повторится!

Построение, перекличка. Прибывших делят на две группы, разводят по баракам. Павлова и Тер-Ашатурова направлены в барак № 8. Тер-Ашатурова говорит: я родилась восьмого августа, восьмого сентября впервые вышла на сцену Большого Театра. И вот теперь – барак № 8. Павлова: значит, барак будет счастливым.

В бараке новеньких встречает дневальная и ее подруги. Все – уголовницы. Они отбирают у новеньких вещи, избивают их. Молоденькая девушка, прибывшая в лагерь вместе с матерью, кричит, что она хочет присоединиться к блатным. Одна из уголовниц, Аглая Демидова, говорит подругам Стрелке и Катьке Кобле: эх, вы, крохоборки! Самое ценное не видите. Она отбирает у Тер-Ашатуровой саквояж, срывает с ее головы шляпку, гладит ее волосы. Мне как раз новая подушка нужна, на таких волосах мягко будет. Она достает нож и собирается отрезать волосы Тер-Ашатуровой. Павлова наносит Демидовой сзади удар кочергой по спине. Начинается драка. Уголовница валит Павлову на пол, душит ее. Вбегают конвойные, разнимают дерущихся. Блатные говорят Павловой, что отомстят ей. Тер-Ашатурова: счастливый барак, говоришь?

Демеш стонет от боли в груди. Это у нее мастит, говорит пожилая заключенная Эмма Лазуркина. Я меня такое было, я даже в больнице лежала. Вот, груди как каменные, молоко застоялось. Мне тогда ребенок рассасывал. Нужен ребенок – а ребенка нет. Кто-то из женщин приносит щенка служебной собаки. Вот тебе сукин сын! Демеш подносит щенка к груди.

Построение, распределение на работу. Глотов отбирает у казашки щенка, выговаривает ему: не смей лизать заключенных! Я еще из тебя сделаю злого служебного пса. Павлова попадает в группу, которую отправляют на заготовки камыша. Блатные в этих работах не участвуют. Лазуткина говорит: у них своя работа, делянка с маком. Для кулинарных целей? На продажу, опиум.

После работы снова построение, перекличка. Чуркина! Я. Карасева! Снова я. Конвойный бьет заключенную. За что? У тебя что – раздвоение личности? Так это у меня фамилия двойная: Чуркина-Карасева. Так бы сразу и сказала. Павлова: точно, бывают же двойные фамилии.

Флешбэк. Камера Бутырской тюрьмы. Заключенную вызывают на допрос: Тараненко-Иванова! Ладно, девочки. Я пошла.

Капитан Амелькин пытается измерить себе давление. Стук в дверь. Входит Павлова. Умеешь измерять? Да. Помоги. Что хотела? Павлова рассказывает, что вышла путаница. Заключенную с двойной фамилией Тараненко-Иванову записали как двух человек. А она в пути умерла, конвойные подумали, что одной заключенной не хватает. Поэтому в степи поймали ни в чем не повинную казашку, которая даже по-русски говорить не умеет. А у нее ребенок грудной дома остался. Да, это как-то не по-советски получается. Спасибо за сигнал, я разберусь.

Павлова возвращается в барак. Позже туда заходит Амелькин. На нары Демеш конвойный подбрасывает журнал на иностранном языке. Амелькин: так, ты сюда пробралась под фамилией Иванова, чтобы вести пропаганду! Казашку уводят. Павлова: ну, ты и гнида! Амелькин: а тебе, Павлова, благодарность за сообщение. И отпуск на сутки. В ШИЗО.

Начальник лагеря Баринцевинтересуется у Амелькина: что там за кипеш у тебя? Все нормально. Иванова дала признательные показания, можно оформлять. Работаем, товарищ начлаг!

Павлова проводит сутки в карцере, пол которого покрыт водой. Она возвращается в барак. Заключенные смотрят на нее с осуждением. Демеш что-то зло кричит на казахском. Павловой объясняют: была бы она Ивановой, через три года вышла бы на свободу. А так ей дадут 10 лет. Блатные издеваются над Павловой: хоть и не плотник, а стучать – охотник.

Глотов докладывает Баренцеву о том, что в лагере умерло пять человек. Вы что, их не кормите? Почему? Заключенным предоставлено все необходимое для осуществления их жизнедеятельности. Баринцев: и про историю с Ивановой я наслышан. Не знаю пока, что делать. С Ивановой? Нет, с тобой. Баринцев просматривает списки недавно поступивших в лагерь заключенных. Стоп: Тер-Ашатурова! Он достает пластинку. Показывает фотографию на конверте Глотову. Тот говорит: похожа! Баринцев собирается поставить пластинку на проигрыватель. Да она вам сейчас вживую споет. Не утруждайтесь! Глотов выбегает из кабинета начлага.

В бараке Демидова бьет в рельс: подъем, политики! Тер-Ашатурова говорит Павловой, что не может подняться: у нее мигрень, ломит все тело. Павлова: опоздаем – попадем в карцер! Зачем так жить! Не зачем – а просто жить. А в карцере плохо, я там была.

Конвойные: принимайте новеньких! В бараке заводят троих новых заключенных. К ним подходит Демидова, отнимает вещи. Одна из новеньких пытается сопротивляться, Демидова хватает ее за горло. Тер-Ашатурова: не трогай ее, я сама ее убью. Это она меня сдала. Тер-Ашатурова подходит к Ларисе Вербо: и чем это я тебе мешала, почему ты захотела меня убрать? Думала, переспишь с моим мужем – и роли мои получишь? Вербо: это ты меня убрать хотела, знаешь, как я хотела в театр! Я матери умирающей обещала, что стану выступать в Большом Театре. А мужа твоего нет уже. Чего ты несешь? После вашего ареста его нашли мертвым в своем кабинете.Тер-Ашатурова валится на пол, ее подхватывает Павлова.

Конвойный требует Тер-Ашатурову к начальнику лагеря.

Баринцев сообщает певице, что он ее большой поклонник. Когда был в Москве – не смог посетить ее концерт. Но собрал все ее пластинки. Он показывает их Тер-Ашатуровой. Не все, одной нет, избранные арии из «Пиковой дамы». Баринцев просит автограф. Он говорит: у меня для вас есть предложение. Начальство планирует создание агитбригады, которая будет ездить по лагерям. Скоро будет проведен отбор артистов. Я не буду петь. Вы не поняли: это освобождение от общих работ, особый паек. После того, что вы сделали, я для вас рта не открою. Да, возможно, вы правы. Тут не Большой Театр, а вы не прима.

Заключенные режут камыш. Конвойные подзывают Демидову. Что у тебя для нас есть? Кого ты нам сегодня приведешь? А то Зойка уже надоела. Хотите вон ту артистку, светленькую? Покажи-ка нам ее поближе. Демидова хватает Вербо, тащит к охранникам: пойдешь в особый барак, будешь там ноги перед мужиками раздвигать, как ты умеешь, балерина. Вербо отбивается, кричит, что она беременна. Лазуркина вмешивается в конфликт, начинает кричать. Демидова отпускает Вербо.

Заключенных гонят с работы в лагерь по степи. Пастухи казахи бросают женщинам шарики курта (сухой азиатский сыр), те подбирают еду.

В бараке блатные хватают Вербо: ты все равно пойдешь к конвойным. Тер-Ашатурова просит Демидову отпустить Вербо: ты же знаешь, что она беременна. Да, от твоего мужа. Уголовницы оставляют Вербо в покое.

Тер-Ашатурова говорит Вербо, что ей надо идти в медпункт, чтобы ее освободили от общих работ. Та отказывается. Ты что, потерять ребенка хочешь? Роди его, а потом делай с собой, что хочешь.

Тер-Ашатурова приходит в медпункт. Она разговаривает с фельдшером: можно ли получить освобождение от общих работ ввиду беременности? С какой стати? Ты понимаешь, что чем здесь родиться – лучше вообще не родиться? Здесь почти невозможно выносить здорового ребенка. А после родов младенец будет видеть мать в лучшем случае раз в день. Будет лежать в своем дерьме. Зимой минус 56, летом гнус. А исполнится три года – его отдадут в детдом. Знаешь, как там к таким относятся?

Тер-Ашатурова приходит к Баринцеву: я буду петь. А я передумал. Я спою для вас все, что угодно. Даже тот концерт, на который вы в Москве не попали. Умоляю! Да шучу я! К нам приедет генерал, станет отбирать артистов. Только он от музыки далек. Ты ему спой его любимый романс. Только хорошо спой, от души, не подведи меня. Но мне надо репетировать. Так репетируй.

Павлова обращается к Демеш: я знаю, как тебе помочь. Надо в курт положить записку, кинуть его пастухам, они сообщат о тебе твоим родственникам.

Ночью Тер-Ашатурова будит Вербо, идет с ней в лагерный клуб. Она требует, чтобы Вербо репетировала романс. Если ты мужа любила – пой так, как будто он встает из постели, где был с тобой, и собирается к жене, то есть ко мне. Нет, плохо поешь, не любила ты его. Давай еще!

Заключенных выводят на общее построение. Им сообщают, что начальство будет отбирать артистов для агитбригады. В это время в пустом бараке Катька Кобла проводит обыск. Она находит тайник, в котором обнаруживает коробочку с куртом. Катька грызет курт и находит внутри записку. Она отдает записку Демидовой.

В лагерь приезжает генерал. Он проводит прослушивание. Баринцев: сейчас вам споет народная артистка. Конечно, это раньше она была народная, сейчас она ЧСИР-ка. На сцену выходит Тер-Ашатурова, начинает петь, жутко фальшивит, не может взять верхнюю ноту. Баринцев уводит ее за кулисы: что ты делаешь? Соберись! Я голос сорвала. Но у меня есть певица, тоже оперная. Она знает романс. На сцену выходит Вербо, исполняет романс. Генералу нравится выступление. Берем. Скажите ей, чтобы вещи собирала. Только еще бы аккомпанемент был. Аккордеон, что ли?

В лагерь приезжает машина, на ней доставлен кумач для украшения территории лагеря к празднику 1 Мая. Шофер привозит письмо для Демидовой. Это тебе от Федьки твоего, он тут в мужском лагере чалится, недалеко, 40 километров. Пляши! Демидова хватает лопату, замахивается. Шофер отдает ей письмо.

Флешбэк. Демидова и Федька ночью в чужой квартире, собирают в сумки драгоценности. Федька зажигает свечи, садится за пианино. Ты что, нас услышат! Федька исполняет «К Элизе» Бетховена. Ух ты, как красиво! Сам сочинил? Да, для тебя. Федька откупоривает шампанское, надевает на шею Демидовой краденное ожерелье, говорит, что она самая красивая женщина на свете. Влюбленные воры танцуют. Зажигается свет, входят милиционеры: хорош, голубки!

Ночью в бараке Тер-Ашатурова исполняет «Аве Мария» Шуберта. Вербо: значит, ты не сорвала голос? Зачем ты меня спасаешь? Если родится мальчик, назови его Володя. Тер-Ашатурова протягивает Вербо серьги: мне их муж подарил, я их сохранила. Возьми, тебе они нужнее.

По лагерю идет Амелькин. К нему подходит Демидова. Чего тебе надо? Почему шляешьсяпосле отбоя? Сегодня ваш генерал прослушивал нашу самодеятельность, он сказал, что аккомпанемента не хватает. И что? Тут в сорока километрах мой Федька чалится, он и на аккордеоне, и на чем хочешь играет. Он такой талант, его боженька в маковку поцеловал до самых пяток. Мне плевать, куда его поцеловали. Аккомпанемент я и среди наших баб найду. А у меня еще для вас кое-что есть. Я знаю, кто хочет побег из лагеря организовать.