Названный в честь корейской пряной травы, фильм «Минари» – это милая, местами забавная, выразительная ода старшему поколению семьи, которое рискует всем, чтобы посеять семена счастливого будущего своих детей. У зрителей на глазах разворачивается история, сотканная из оживших воспоминаний. Хотя в основных чертах «Минари» кажется классическим рассказом о семье иммигрантов в погоне за собственной американской мечтой, режиссёр Ли Айзек Чун предлагает свой свежий взгляд. Ведь в этих одновременно ярких, ироничных и откровенно подробных воспоминаниях кроется более глубокий смысл: влияние семейного опыта на новое поколение молодых американцев.«Минари» стал не только четвёртым полнометражным фильмом Чуна, но и очень долгожданным персональным событием: для режиссёра это глубокое личное погружение в две разных реальности с бесконечной любовью к обеим. Будучи сыном южнокорейских иммигрантов, Чун и сам вырос в Арканзасе. Но он долго не мог найти подходящего способа описать путь своей семьи, пока не придумал Дэвида. Дэвид стал для него жизнерадостным и озорным проводником к тяжёлым воспоминаниям, но также подарил ему кое-что ещё: свой открытый, благоговейный дух, который может подсветить все прекрасные странности жизни.Как говорит Чун: «Одна из ключевых идей фильма – это поиск лучших черт друг в друге и большая надежда их найти. Больше всего мне хотелось показать зрителям мир этой семьи со всей честностью и откровенностью, при этом никого не осуждая. Нас, людей, объединяет гораздо большее, чем те поверхностные категории, которые мы придумали. Для кого-то «Минари» будет просто возможностью наконец увидеть корейского американца, который рассказывает свою историю, но я обнаружил, что герои фильма значат одинаково много для людей из Арканзаса, Нью-Йорка или откуда бы то ни было. Я был очень тронут, увидев, как такая личная для меня история может быть близка стольким разным людям».Идея фильма «Минари» впервые пришла Ли Айзеку Чуну на ум, когда он осознал, как сильно ему хочется рассказать своей маленькой дочери о том, откуда он, чего стоил его родителям переезд в Америку, и что для него значит семья. «Когда я писал сценарий «Минари», у меня было ощущение, будто это такой последний отчаянный рывок. Я думал так: если мне нужно оставить после себя только одну историю для моей дочери, что это будет за история? – говорит Чун. – Я записал около восьмидесяти своих воспоминаний того времени, когда я был возрастом примерно как моя дочь сейчас. Там были и горячие споры моих родителей, и человек, работавший на моего отца и таскавший по городу крест, и моя бабушка, сжигающая половину фермы. Посмотрев на них, я подумал, что, может, это и есть история, которую я так хотел рассказать».Результат стал чем-то вроде благодарственного письма его родителям, да и вообще всем родителям, кто ставит на кон всё ради счастливого будущего своих детей. Хоть это и художественное произведение, режиссёр надеялся воздать должное упорству своих родителей, без устали строивших свою новую американскую жизнь, и сделать подарок дочери на совершеннолетие. «"Минари" не является точным воспроизведением моего детства, – отмечает Чун, – а Джейкоб и Моника – не мои родители. Но в нём есть некие отголоски моего прошлого, и фильм имеет очень важное личное значение».С самого начала своей карьеры Чун никогда не шёл прямым путем. Проведя детство на небольшой ферме в Линкольне, штат Арканзас, он снял свой первый фильм в Руанде (куда вместе с ним в качестве волонтёра поехала его жена арт-терапевт). «День освобождения» – повесть о дружбе двух мальчиков из враждующих племён – была весьма необычным дебютом. Фильм, снятый всего за 11 дней с участием местных актёров, стал первым полнометражным фильмом на языке киньяруанда. Режиссёрский дебют Чуна был воспринят на ура, а позже ныне покойный Роджер Эберт написал о нём: «Каждый кадр этого фильма прекрасен и мощен. Это настоящий шедевр».Чун продолжил экспериментировать с формой: он написал сценарий и снял фильм «Жизнь удалась» – это семейная драма по мотивам комичного и противоречивого произведения Джеральда Стерна, и «Эбигейл Харм» – сюрреалистичная манхэттенская сказка. «Минари» снова стал для режиссёра чем-то новым. Чем-то настолько близким к сердцу, что эта интимность казалась рискованной в самом хорошем смысле этого слова. Придумывать мальчишескую жизнерадостность, страхи и дерзость, присущие Дэвиду, было для Чуна особым откровением, возможностью вместить в себе и ребёнка, и родителя. «В Дэвиде играючи смешиваются две противоположные части: мои детские воспоминания о том, как я бывал напуган, взволнован и любопытен и наблюдения за моей дочерью со стороны теперь, когда она переживает важные для неё моменты. Дэвид одновременно выражает моё желание сказать что-то самому себе и желание рассказать определённые вещи моей дочери», – говорит Чун.Режиссёру также доставило удовольствие направлять остальных членов этой вымышленной семьи по пути сочувствия друг к другу. Глава семьи Джейкоб глубоко гордится своей самодостаточностью, в то время как его жена Моника прагматично пытается сохранить семейную жизнь привычной в том хаосе, на который их обрёк переезд. Старшая сестра Энн быстро обретает смекалку и чувство ответственности, поскольку её нагружают непрошенными обязанностями, а Дэвид своим озорством пытается оттолкнуть недавно прибывшую бабушку Сунджу, чьи сквернословные, но проницательные комментарии нарушают хрупкий семейный уклад. Мы наблюдаем юмор и человечность в отношениях Джейкоба и его наёмного работника Пола – убеждённого пятидесятника в состоянии вечного раскаяния.И хотя рано или поздно каждый герой окажется в комичном положении, здесь мы не увидим осуждения и сатиры. «Я правда восхищаюсь каждым персонажем этого фильма, – объясняет Чун. – Мне было важно, чтобы никто из них не символизировал что-либо и не стал бы ни социальным, ни политическим архетипом. Думаю, то, что мне посчастливилось видеть таких людей в моей обычной жизни, дало мне свободу сконцентрироваться на «доставании» из героев тех качеств, которые сделают их симпатичными зрителю. Я хотел создать максимально живых персонажей, людей, которые приглашают вас узнать о них всё больше и больше подробностей».Хотя основу фильма составляют личные воспоминания режиссёра, на него повлияла также и американская литература. Чун особенно отметил жёсткую и комичную открытость произведений Фланнери О'Коннор о сельских южанах и их переживаниях о вере, нетерпимости, спасении и своих недостатках. «Больше всего в произведениях О'Коннор мне нравится, что именно персонажам, из-за которых ты чувствуешь себя крайне неловко, более всего свойственны милосердие и покаяние. В этом есть что-то противоречивое и жизнеутверждающее одновременно», – говорит Чун. В пример он также взял Уиллу Кэсер, вспомнив одну строчку, которая заставила его копнуть глубже: «Кэсер сказала: «Моя жизнь началась тогда, когда я перестала наблюдать и начала запоминать». Я долго размышлял над этим».Несмотря на то, что Чун считает «Минари» чисто американской историей, он решил написать внутрисемейные диалоги на корейском, чтобы отразить, как на самом деле общаются вновь прибывшие семьи. «В американских фильмах мы слишком часто видим, как на английском говорят люди, которые не стали бы этого делать в реальной жизни. На мой взгляд, чем более достоверно фильм описывает детали быта, тем более значимым он становится», – объясняет он. – В том, что иммигранты общаются в Америке по-корейски, есть некий диссонанс, и его не получится отобразить никаким другим способом».Необычное сочетание увлекательных особенностей и относительной универсальности «Минари» привлекло продюсера Кристину О («Последний чёрный в Сан-Франциско»). Сценарий лёг на её стол аккурат в день Святого Валентина, а рекомендовал его не кто иной, как Стивен Ён, с которым Кристина работала над фильмом «Окча» Пона Джун-Хо. Кристина вспоминает: «Стивен сказал, что я просто обязана прочитать этот сценарий, и как только я это сделала, я почувствовала что-то вроде божественного озарения. Я влюбилась в него. Я увидела в нём прекрасно рассказанную историю об инклюзивности, толерантности и о том, что все мы похожи. К тому же это мощное эмоциональное переживание».В последнее время сценарии об иммигрантах и культурных разногласиях идут к Кристине огромным потоком, но «Минари» выгодно выделяется на их фоне благодаря живо и точно прописанной динамике семейной жизни, которую продюсер прочувствовала всем сердцем. «В первый раз я почувствовала, что вижу эту историю с глубоко личной точки зрения, а не просто со стороны. Ей хочется сопереживать», – говорит она. – Ты в самом деле чувствуешь себя частью этой семьи. Они тебе нравятся, и тебе не всё равно, что с ними будет. В их истории такая богатая смесь чувств – смешных, милых, грустных и обнадёживающих. Для меня, как для дочери южнокорейских иммигрантов, этот сценарий стал очень важным воплощением того опыта, который я до сих пор не испытывала в полной мере. Даже несмотря на то, что я не росла на ферме и не проходила через то, через что проходит эта семья, эти герои показались мне такими глубоко настоящими, что, думаю, эта аутентичность будет откликаться и у зрителей». Вскоре, летом 2019, кинокомпании Plan B и A24 начали производство «Минари». Все стороны полностью поддержали решение Чуна оставить семейные диалоги на корейском. Кристина О говорит: «Несмотря на корейский язык это всё равно очень американский фильм о погоне за американской мечтой. Когда я была маленькой, в моей семье все говорили по-корейски, но тем не менее я чувствую себя американкой, как и многие другие».Прежде чем «Минари» получил зелёный свет, Чун отправил сценарий актёру Стивену Ёну, с которым несколько лет назад они стали родственниками по жене. В своих многочисленных и разнообразных ролях – от хитового телесериала «Ходячие мертвецы» до дерзкой комедии Бутса Райли «Простите за беспокойство» и нуарного триллера Ли Чхан-дона «Пылающий» – Стивен Ян разрушает классические стереотипы об азиатах. Чун решил, что именно он как никто другой сможет понять Джейкоба – специалиста по определению пола цыплят с куда более грандиозными амбициями. Ён родился в Южной Корее, но вырос в городе Трой, штат Мичиган. «У Стивена в каком-то смысле очень необычная для корейского иммигранта история, – отмечает Чун. – Он приехал в Штаты, когда был уже старше, чем многие из нас, так что можно сказать, что он одной ногой в Корее, но при этом он настоящий американец, выросший на Среднем Западе. Он вмещает в себе две культуры, и в то же время может в обеих быть слегка аутсайдером. Этот микс хорошо проявился в его персонаже в «Пылающем», но он смотрится совсем иначе в «Минари». Это идеально подходит Джейкобу: он корейский иммигрант, который не хочет идти обычным путём, жить в городе и строить бизнес. У него менее тривиальный взгляд на жизнь». Режиссёр продолжает: «Ещё одна сильная сторона Стивена в том, что ты сразу же ему симпатизируешь. А Джейкобу нужно симпатизировать, он ведь идёт на отчаянный рискованный поступок, увозит родных в эту глушь, даже не спросив их мнения, и буквально ставит семью на порог катастрофы. Такого человека легко начать презирать и вообще не доверять ему. Но то, как Стивен выражает происходящее у героя в душе, заставляет вас сопереживать ему, уважать его приверженность делу, его упрямство и веру в тяжкий труд».Сейчас Ян с удивлением вспоминает тот факт, что поначалу не думал, что ему понравится сценарий Чуна. Он отзывается об этом так: «Я уже читал подобные сценарии в этом ключе, но все они были весьма поверхностными, поэтому, если честно, я даже не думал, что меня это так заинтересует. Но я был поистине поражён простотой и правдивостью этой истории. Прочитав сценарий «Минари», я понял, чего не хватало тем другим: ощущения, что это подлинная история, которой хочется сопереживать, а не только рассказ об узкой группе». Роль Джейкоба, бесспорно, пугала Яна, что только сделало его игру ещё более неотразимой. «Процесс подготовки к роли был трудным, интересным, насыщенным и пугающим. С одной стороны, я кое-как говорю по-корейски, но, пожалуй, не так, как это нужно для роли Джейкоба. Поэтому я знал, что мне придётся много учиться и работать. Ещё более тревожно было играть человека из поколения Джейкоба. Мне, как представителю меньшинства, воплощение этой роли казалось чем-то очень важным и значимым. Я волновался о том, смогу ли я достаточно достоверно изобразить этого человека? Достаточно ли я знаю хотя бы своего отца? Понимаю ли я, через что прошли наши родители? Люди часто романтизируют и идеализируют первые поколения, приехавшие в эту страну, но это не то, что я хотел бы делать. Я хотел докопаться до самой сути человека со всеми его недостатками». Как и Чун, это понимание Ян приобрёл только когда сам стал родителем. Он говорит, что всего несколько лет назад он не смог бы должным образом сыграть эту роль. «Не думаю, что я мог полностью понять моих родителей, пока у меня не было своих детей. Но теперь я хорошо представляю себе, каково это быть Джейкобом, которому 30 с чем-то лет и который должен обеспечивать семью, но при этом не отказывается от своего собственного понимания успеха и счастья».Джейкоб крепко верит в идею, что в конце концов, когда осядет вся пыль, Дэвид и Энн только выиграют от реализации его мечты. А вот жена Джейкоба Моника хоть и с восхищением смотрит на устремления мужа, не так уж и легко принимает переезд в сельский трейлер в Арканзасской глуши. Она беспокоится о том, что семья оказалась в изоляции, и о том, во что теперь превратится её личная и семейная жизнь – даже когда злополучный трейлер её усилиями начинает походить на настоящий дом. Монику во всех её эмоциональных переживаниях воплотила Е-ри Хан, титулованная южнокорейская актриса, для которой «Минари» стал дебютом в американском кинематографе. «Нам так повезло с Е-ри! – говорит Чун. – Когда я встретил её, я сразу понял, что она та, для кого я писал роль Моники. Было бы слишком просто изобразить Монику стереотипной вечно недовольной женой, но Е-ри показывает Монику женщиной, которая стала сильной и самодостаточной даже несмотря на то, что в её культуре традиционно женщины имеют мало свободы воли. Мне хотелось, чтобы зритель чувствовал, что Джейкоб и Моника – идеальная пара в кошмарно неидеальных обстоятельствах, и Е-ри подошла к этому с удивительной лёгкостью и естественностью». Ян особенно отметил удовольствие от работы с Хан: «Она очень думающий и мудрый человек. Мы много говорили о том, как Джейкоб и Моника могли бы полностью раскрыться в этом браке. Двум людям и так бывает трудно уживаться, а если ещё и добавить давление обстоятельств, в которых они оказываются, в отношениях неизбежно появляются трещины. И всё же мы оба знали, что в их браке много любви».С самого начала работы над фильмом производители знали, что одной из главных задач будет поиск правильного Дэвида. Смогут ли они найти ребёнка столь нежного возраста, одновременно забавного и правдоподобного, кто сможет сыграть все оттенки невинности, озорничества, энергичности и уязвимости, осторожности и злости, которые формируют богатый мир «Минари»? Более того, найдут ли они кого-то, кто способен вступить в противостояние со своей едкой бабулей, сумев показать при этом, насколько эти двое на самом деле близки? «Мы знали, что ключ к успеху фильма – это невозможность противостоять обаянию Дэвида, – говорит Кристина О. – Нужно понять, что его жизнь буквально перевернулась с ног на голову, и он не знает другого способа выразить свои чувства, кроме озорства. Поэтому его так легко простить».Директор по кастингу Джули Ким рыскала буквально повсюду – от церковных подвалов до групп продлённого дня – прослушивая бессчётные записи проб в поисках безукоризненно талантливого исполнителя. Вся съёмочная группа была поражена Аланом С. Кимом, новичком в этой профессии. «На Алана мне хотелось смотреть бесконечно. Он был настолько завораживающим, наверное, как раз потому, что смотрелся очень на своём месте, – говорит Чун. – В жизни он выглядит абсолютно сформировавшимся маленьким взрослым человеком. Он очень по-детски забавен, но при этом с ним можно общаться. Больше всего в нём мне понравилось то, что он постоянно делал что-то настолько привычное для него, но абсолютно неожиданное для меня». Кристина О добавляет: «Алан был таким маленьким, и мы в какой-то момент забеспокоились, готов ли он с этим справляться. Никогда мы не ошибались так сильно. Каждый день он выкладывался на площадке и был настоящим лучиком света, который своей живостью задаёт тон всем съёмкам. То же самое можно сказать и о Ноэль Кейт Чо, которая сыграла Энн». Ноэль тоже начинающая актриса родом из Виргинии. «Она великолепно показала себя на прослушивании. Возможно потому, что у неё есть младший брат, и она хорошо понимает такие отношения, – говорит Чун. – Когда мы поставили её рядом с Аланом, они моментально почувствовали себя семьёй». Ноэль многое могла дать съёмочной команде, но ещё, будучи опытной старшей сестрой, она могла помочь обуздать Алана: «Важная черта характера Энн – то, как серьёзно она относится к заботе о своих близких. Ноэль смогла воплотить это в своей манере».В работе с детьми велика доля случайностей, но Чун любит с ними работать – ему нравятся их непосредственность и открытость. Хотя он и обсуждал с коллегами-кинематографистами стратегии съёмок с молодёжью, в конце концов он говорит: «Нет одного единственно верного способа работы с детьми. Почти всегда приходится импровизировать». Врождённая способность ребёнка действовать прежде, чем думать ценится Чуном больше всего: «Алан не только всегда был готов пробовать то, что мне было нужно, он ещё и вытворял вещи, которые мне бы никогда не пришли в голову. Каждый день мы с интересом наблюдали, что же ещё он выдумает. Есть очень много моментов, незначительных на первый взгляд, например, когда Джейкоб роет колодец, а Дэвид сидит со скучающим видом. Я этого не планировал, но это выглядит так правдоподобно! Это была наша с Дэвидом игра, где он приспосабливался к съёмкам, а я подстраивался под его спонтанные порывы».Все недавние бурные перемены в жизни Дэвида меркнут по сравнению с приездом его эпатажной бабули Сунджи, которая, ко всему прочему, ещё и селится в его комнате. Ну как тут не стать врагами? По мнению Дэвида, Сунджа не может быть «настоящей» бабушкой. Она не печёт печенье и не благоговеет перед внуком. Она странно пахнет, доводит его до безумия своими дразнилками, а ругательств, которыми ловко орудует бабушка, он и вовсе никогда не слышал. И хоть Дэвид и не способен понять это сразу, несмотря на все внешние различия у него с бабушкой очень много общего: оба они в душе бунтари, оба физически уязвимы и оба являются своеобразными связующими звеньями для семьи, только бабуля связывает семью с истоками, а Дэвид – с неизвестным будущим. А розыгрыш, который Дэвид устроил бабуле в надежде, что та уедет, в итоге только делает их связь крепче: Дэвид вдруг осознаёт, что Сунджа понимает его лучше, чем кто-либо.Чун знал, что ему нужен сильный и опытный исполнитель роли героини, которая поначалу выглядит комичной, но в итоге привносит серьёзные изменения в жизнь семьи. Режиссёр не мог упустить шанс привлечь в фильм настоящую звезду южнокорейского кино Юн Ё-джон. За свою почти 50-летнюю блестящую карьеру Юн снялась в более чем 80 фильмах. Выйдя на первый план в 70-х в качестве музы режиссёра Кима Ки Ёна, она прервала карьеру и уехала в Америку, но лишь для того, чтобы в 80-е вернуться в родную Корею и подтвердить свой культовый статус целой гаммой ролей, которые разрушали привычные клише о женщинах среднего возраста в южнокорейских фильмах. Наибольшую известность в США этой «южнокорейской Мэрил Стрип», как её иногда называют, принесла отмеченная наградами роль в ремейке Лима Сан-су культовой «Служанки», а также в недавно вышедшем на Netflix научно-фантастическом сериале «Восьмое чувство». «Раньше я преподавал историю кино и демонстрировал её фильмы своим ученикам, поэтому я был безумно счастлив поработать с ней, – говорит Чун. – Даже мой отец сказал: «Что ж, возможно, ты правда кое-в-чём преуспел», когда узнал, что она будет сниматься в моём фильме. Она великолепная актриса, настоящий мастер своего дела, а сила её интуиции и мастерства ставят её на один уровень с живыми легендами кино. Она не приобрела более широкую известность лишь потому, что никогда особо не снималась в Америке».Юн стала идеальным катализатором, который подтолкнул Дэвида и всю семью к пропасти и вернул их обратно. «С приездом Сунджи действие фильма идёт совершенно по-новому, – говорит Чун. – Она бестактна, у неё дурное чувство юмора, но я всегда находил интересным тот факт, что часто «спасителем» становится именно герой с такими качествами. В какой-то степени она олицетворяет идеалы терпимости и любви лучше, чем кто-либо». Хотя в спасении в более прямом смысле этого слова нуждается сосед, который помогает Джейкобу в уходе за его фермой. Его зовут Пол, и он ярый пятидесятник. И хотя он любитель иносказаний, об истинных причинах своих поисков спасения он умалчивает. Истовость его веры является загадкой, а иногда и вовсе оскорблением, в особенности для Джейкоба, но при этом никто в семье Дэвида не может пошатнуть эту странную и пронзительную доброту Пола по отношению к ним. Эта роль, написанная отчасти по образу человека, работавшего на отца Чуна, досталась Уиллу Пэттону, чьи сценические и киношные работы снискали признание у широкой публики, и чей отец был лютеранским священником и драматургом. Пэттон также снимался у Чуна в «Эбигейл Харм», но идея отдать ему роль Пола пришла к режиссёру неосознанно. «Однажды мне приснился Уилл в этой роли, так всё и началось. Вообще Уилл – первый человек, которого я попробовал на этот фильм, и для меня его кандидатура своеобразной точкой отсчёта».Чун знал, что у этой роли множество подводных камней: например, что неосознаваемая искренность Пола может рассыпаться при столкновении даже с каплей иронии. Но Пэттон грамотно сумел их обойти. «Ярко религиозная роль может стать непосильной ношей, но я знал, что Уилл сможет разглядеть в Поле в первую очередь человека, – говорит режиссёр. – Он использует истовость его веры как способ показать, что это за личность. Пол всегда был важным для меня персонажем. Товарищеские отношения, которые установились между ним и Джейкобом, – яркий пример того, как двое людей с абсолютно разным бэкграундом способны объединиться и сблизиться просто благодаря совместному труду. По-моему, это очень достойный идеал». Чун дал Яну и Пэттону полную свободу действий исследовать, на чём же сойдутся их на первый взгляд такие разные герои. Он говорит: «По моему замыслу, чтобы мы могли проследить за развитием их дружбы, она должна была рождаться прямо у нас на глазах. Уилл и Стивен прекрасно сработались». Игра Пэттона глубоко тронула Яна. Ему нравилось, что там, на ферме, близко к земле, где не нужны никакие маски, Джейкоб и Пол могут просто быть самими собой. Ян описывает это так: «Как и Джейкоб, Пол тоже живёт в отрыве от реальности. Он одинок, непонят, его что-то тяготит. Джейкобу внутри это откликается, даже если он считает себя человеком, который верит только в науку и труд. У каждого из них свои убеждения, но в глубине души они просто два одиночки в попытках делать свою работу, именно это их и объединяет. Уилл был готов исследовать эти глубины вместе со мной. Мне нравится сцена, где Джейкоб наконец-то говорит Полу: «Хорошая работа». Сразу видно, как трудно ему ослабить бдительность и признать, что ему необходима была эта помощь, но в конце концов ему это удаётся».Как крепко жгучее желание разработать свой собственный участок земли засело в голове отца Дэвида, так и идея о силе земли неразрывно вплетается в полотно фильма. Пусть эта семья и говорит по-корейски, но её судьба так же плотно связана с возможностями и опасностями американской земли, как и судьбы героев «Гроздьев гнева» Джона Форда, «Гиганта» Джорджа Стивенса, «Большой страны» Уильяма Уайлера или «Дней жатвы» Терренса Малика. Любовь к земле была у Чуна в крови с тех самых пор, как отец перевёз его в Арканзас. Это неотъемлемая часть его личности, и эта связь с землёй выходит на первый план в фильме. Но связь эта находится за гранью сентиментальности: «Мой отец приехал в Америку с романтическим представлением о плодородных землях, которые способны исполнить так много мечт – всё это он видел в кино, в фильмах вроде «Большая страна» или «Гигант». Но я подозревал, что всё гораздо труднее, чем кажется. Земля не прощает ошибок. Помню, как он мог выбежать в два часа ночи в снегопад, чтобы укрыть деревья. В фермерской жизни много рисков, которые обычно не показаны в большинстве фильмов. Я хотел показать именно их, но ещё и отразить то, как иногда ровно наоборот – природа воздаёт благодарность». Хотя Стивен Ян и не рос на ферме, он тоже благодаря Джейкобу глубоко проникся фермерской жизнью. Он размышляет: «Возможность самостоятельно выращивать для себя еду, строить свой собственный щедрый оазис – вероятно, это кратчайший путь к познанию Бога. Джейкоб определённо обретает смирение в процессе». Пасторальные мечты Джейкоба нашли отклик и у оператора-постановщика «Минари», австралийца Лачлана Милна, который часто снимает пейзажные кадры в ясном тонком свете так называемого «золотого часа». Создателей фильма привлекла неотразимая работа оператора в «Очень странных делах» для Netflix и «Охоте на дикарей» Тайки Вайтити. «Наш фильм удачно вписывается в визуальную эстетику Лачлана, – говорит Кристина О. – Снимать его было нелегко, но у него удивительный взгляд на всё, так что не думаю, что мы бы обошлись без него. В каждом кадре чувствуется его проницательность». А вот что говорит Ян о работе с Милном: «Как и Айзек, он глубоко чувствительный человек. Он делает всё не столько головой, сколько нутром. Ему близки понятия за гранью техничности».Чун и Милн обсуждали многие источники вдохновения – от пространственного повествования в духе Одзу до грубых пейзажей вестернов и спилберговской близости к внутреннему миру ребёнка. Милн вспоминает: «У нас с Айзеком очень схожие взгляды. Я не люблю вставать на пути повествования, менять его под себя, но мне нравится использовать имеющийся свет и быть настолько честным, насколько возможно. Собственно, как и Айзеку. Для меня ключ в том, чтобы дать свободу актёрам. Тогда-то и случаются моменты – например, когда Стивен просто сидит и курит в идеальном свете – в которых и создаётся какое-то невыразимое ощущение».Создать то самое неповторимое ощущение во многом помогли съёмки на настоящих фермерских угодьях в долинах Озарка. Съёмочная площадка удобно расположилась недалеко от Талсы, штат Оклахома, к западу от границы с Арканзасом. Удобство заключалось в наличии рядом фермы, где работали иммигранты хмонги, которые, по словам Чуна, напомнили ему о прямой связи между семьями тогдашних и нынешних иммигрантов. А австралийца Милна Талса и вовсе сразила наповал: «Я думал, что пейзажи в Оклахоме будут сухими, голыми, скучными равнинами, но восточная Оклахома поразительно утопает в зелени! Просто захватывающая дух красота». Когда Чун решил, что съёмки нужно перенести в настоящий трейлер – чтобы на себе ощутить шок, с которым столкнулась семья Дэвида – художник-постановщик Ли Ён-ок («Прощание») предусмотрительно выбирает трейлер из крупной потребительской партии. «Она взяла обычный трейлер и превратила его в точную копию дома корейских иммигрантов 80-х годов, – говорит Кристина О. – Я тут же узнала эти коврики и занавески, даже тазики с водой были на своих местах. Это было невероятно. Мне казалось, что это моя собственная семья».Чун и Милн много обсуждали съёмки в ограниченном пространстве трейлера. «Самый главный вопрос был в том, как бы снять всё так, чтобы при этом не возникало ощущения стеснённости? Нам хотелось, чтобы люди ощутили, в каких обстоятельствах оказалась семья, но сделать это нужно было очень кинематографично. Работа Лачлана ни на секунду не допускала статичного результата, – говорит Чун. – Мне нравится строить композиции, в которых актёрам самим хочется находиться. Лачлану удалось всё обустроить наилучшим образом в столь ограниченном пространстве». Сам Милн вспоминает: «Если честно, было очень тяжело. Однако трудности, связанные с невозможностью отодвинуть стены или найти простые углы, заставляют тебя подходить к задаче более творчески». По словам Милна, самым серьёзным препятствием был тот факт, что он плохо говорит по-корейски, что позволяло ему предпринимать меньше инстинктивных ходов, чем хотелось бы. Он объясняет: «Я не был до конца уверен в том, как всё будет проходить, потому что часто движение камеры и кадры, которые мне нравятся, обусловлены диалогами и чувствами героев. Но Айзек и Стивен давали мне некоторые ключевые слова, и потом моя задача состояла в том, чтобы зацепить именно эмоцию, а это не нуждается в переводе».По мере развития событий Дэвид замечает, что мечта его отца граничит с абсурдом, а позже – даже с катастрофой, поскольку будущее их семьи может в буквальном смысле раствориться в дыму. Чун всегда знал, что нужно обязательно включить в историю его воспоминания о том, как бабушка случайно подожгла чуть ли не большую часть их фермы. Режиссёру хотелось передать интенсивность и жар живого пламени, которые отпечатаются у Дэвида в памяти навсегда, поэтому он решил обходиться без визуальных эффектов. Чун утверждает: «Невозможно сымитировать внушающее ужас и благоговение зрелище пожара. Когда я увидел Стивена и Е-ри на фоне огненного столба, я понял, что принял верное решение. Лачлан носился вокруг с камерой изо всех сил, а в конце огонь оставил после себя искривлённые формы строений, словно работы Гери, но такое мог сделать только огонь». Милн вспоминает: «В каждом фильме есть хотя бы одна сцена, которую боится вся команда. У нас такой сценой был пожар. Мы понимали, что у нас будет всего одна попытка, чтобы сделать всё как надо. Мы подготовились максимально тщательно, но всё равно ты никогда не знаешь, как высоко будут вздыматься языки пламени, и как долго будет гореть огонь. Я снимал это всё с рук в надежде, что остаточного свечения хватит, чтобы осветить всю сцену. Наутро мы вернулись и первым делом отсняли кадры дотлевающего пепла. Это была одна из тех сцен, смотря которые ты понимаешь, что кое-что тебе удалось несмотря на все трудности».Когда съёмки закончились, монтажёр Гарри Юн («Эйфория») показал Чуну довольно чистую первую рабочую версию, которая и стала основой для окончательной структуры фильма. Чун говорит: «Гарри понимал, как трудно мне было вырезать все эти сцены, которые так много для меня значили, но он продолжал убеждать меня делать это, ведь это было необходимо для сохранения истории содержательной». Чун также остался доволен сотрудничеством с композитором Эмилем Моссери («Последний чёрный в Сан-Франциско»). «Я сказал Эмилю, что единственное, чего точно не хочу в этом фильме, – это корейской народной музыки. А он ответил, что думал скорее о Равеле и Сати, но мне показалось, что это слишком серьёзная музыка. Однако то, как он интерпретировал это вдохновение, оказалось очень созвучно духу этой семьи». Когда были внесены все завершающие штрихи, команде оставалось только наблюдать за тем, как этот утончённый и своевременный фильм начнёт свою собственную жизнь. По мнению Кристины О, «Минари» выполняет задачу признания американских семей азиатского происхождения, затрагивая в то же время более широкие понятия. Она говорит: «Для моего поколения корейских иммигрантов этот фильм – торжество того подвига, на который пошли наши родители ради нас. Я рада, что иммигранты, и не только азиатского происхождения, смогут узнать и увидеть в этой истории самих себя. Но эта история также и о том, как же чертовски трудно сохранить любую семью. Человеколюбие – это большая работа, и порой всё будет идти наперекосяк, но в конце концов эта любовь – очень настоящая и значимая». Ян считает, что благодаря безусловно цепляющей и по-детски эмоциональной передаче, «Минари» одновременно отражает текущий момент и выходит за его пределы. В нём есть что-то настолько глубоко человечное, что на него будет трудно навесить какие-то ярлыки. Он поднимает близкие для всех вопросы: что значит хорошая жизнь, что есть цель? Я думаю, он может пробудить разговоры о том, кто мы такие, но вряд ли ответы будут сильно отличаться. У всех есть свои маски, у каждого человека за плечами и триумфы, и неудачи. Думаю, в этой семье каждый сможет частично узнать и свою семью». 
Отзывы