Новая Зеландия, окрестности Окленда. На еврейском кладбище проходят похороны. Закадровый голос Лулу, молодой женщины, бабушку которой (Хана) сейчас хоронят. Мой парень постоянно носит такую маленькую шапочку – ермолка называется. Он очень благочестивый, настоящий ортодоксальный еврей. И все время читает молитвы. А потом спит со мной. Однако перед тем, как заняться сексом, обязательно снимет свою ермолку и отложит ее в сторону. У нас сформировался своеобразный обряд: перед тем, как станет по-настоящему жарко, надо снять шапочку. У собак академика Павлова рефлекс в виде слюноотделения срабатывал по звонку. У меня такой же примерно рефлекс срабатывает при виде снимаемой с головы мужчины ермолки. Только у меня не слюна выделяется…
На поминках по Хане Лулу сидит рядом со своим братом Лео. Закадровый голос: мы когда-то были с ним очень близки. Мы и сейчас близки, но он зачем-то женился на этой Бет.
Лео просит сестру: ты попроси маму, чтобы она снова не говорила нам о необходимости завести ребенка. А то она начнет говорить, что давно бы пора этим заняться, а то Бет совсем пожухла. Так она ведь и на самом деле пожухла. В моральном плане, я имею в виду. Подходит супруга Лео. Она просит его поговорить с присутствующими на похоронах важными для него людьми. Потом она объясняет золовке: он очень важный проект задумал, ему надо поговорить с этими людьми. Да пошла ты! Что? Ты меня послала? Нет, это тебе послышалось. Нет, ты меня послала! Да хотя бы и так, что с того?
Сын Ханы Зигги стоит рядом с супругой (Керен). Та говорит мужу: ой, спрячь меня, там этот жуткий раввин пришел. Все, уже поздно, он меня заметил. Подходит рабби Роб, он выражает свои соболезнования, а потом сообщает Керен, что в знак скорби по усопшей свекрови она должна разрезать на себе одежду. Что? Я должна испортить только что купленное модельное платье? Таков обычай, ничего не поделаешь. Да Хана сама была швея, она ни за что не одобрила бы такого обращения с вещами! Хорошо, тогда можно ограничиться черной лентой на рукаве. Так бы сразу и говорили.
С сыном и снохой разговаривает муж покойной Херши. Они обсуждают тему возможной беременности Бет. Херши заявляет, что чует: благоверная его внука точно ждет ребенка. К собеседникам подходит Лулу: как можно почуять беременность? А ты почему пьешь из горлышка бутылки? Это неприлично. Так это ведь не общая бутылка, а моя личная. У меня цистит.
Закадровый голос. Сколько можно себе повторять: во время секса нужно помнить о контрацепции, после секса обязательно необходимо пописать.
Лулу мчится в туалет, садится на унитаз. Звонит телефон, это ее бойфренд Оли: ты как? Мочусь кайенским перцем! Давай сегодня встретимся?
Закадровый голос: все, завтра же с ним расстанусь, но не сегодня.
Керен и Лулу отвозят Херши в дом престарелых. Они прощаются со свежеиспеченным вдовцом и собираются отправляться обратно. К ним подходит медсестра. Она некоторое время мнется, но потом сообщает неприятную новость: Херши заразил весь дом престарелых хламидиозом. Вы же знаете, у нас тут словно в студенческой общаге. Народу много, очень тесно, постоянно искры летят. Женщины не боятся забеременеть. Так все и получается.
Лулу приходит к врачу на осмотр. У нее берут анализ мочи и сообщают о том, что она беременна. Поэтому ваш цистит так и не проходит.
Лулу вместе с родственниками празднует шаббат. Все рассаживаются за столом. Слово берет Лео. Мы с Бет хотели вам кое-что сообщить. Все давно ждут, когда мы родим ребенка. Керен хлопает в ладоши. Однако Лео продолжает: мы прошли тест, у нас обоих есть ген, он не позволяет нам зачать ребенка.
