Актриса Джессика Честейн приходит на съемочную площадку. Она будет играть главную роль в ремейке культовой драмы Ингмара Бергмана. Действие нового мини-сериала перенесено режиссером Хагайем Леви из Швеции в США начала XXI века. Звучит команда «мотор!»
Мира и Джонатан у себя дома дают интервью студентке Даниэль. Она готовит исследование для диссертации по гендерной психологии, изучает влияние новых гендерных норм на моногамные браки. Какое местоимение вы предпочитаете? Джонатан: он, ему, его. Мира: она, ей, ее. Даниэль: чудно, я – тоже «она». Первый вопрос к вам обоим вполне очевидный. Как вы определяете себя? По сути меня интересуют элементы, составляющее ваше самоопределение. Без каких атрибутов вы не можете себя представить? Джонатан: я – мужчина, я – еврей. Это было первое, что пришло в голову. Я – отец Эйвы, ей четыре года. Я преподаватель – вот, что надо было сказать сразу, это большая часть моего самоопределения. Преподаю на кафедре философии в Тафтс. Мне 41 год, я демократ, астматик. Мира: то есть, астма – часть твоей личности? Джонатан: да. Если ты всю жизнь рискуешь внезапно задохнуться, то это неизбежно становится частью тебя. Даниэль: а вы, Мира? Мира: я – женщина, я замужем, я – мать, мне 40 лет, не ровно, но я так себя определяю. Работаю в хай-теке, замначальника отдела производства. Джонатан: она большая шишка, это правда. Мира: что еще? А, ну да, я – мать. Джонатан: не волнуйся, ты уже говорила. Мира: достаточно? Даниэль: как вы разделяете домашние обязанности, заботу о ребенке? Джонатан поясняет жене: я забыл сказать, что она изучает пары, где жена зарабатывает больше. Короче, в основном забота об Эйве лежит на мне. Поскольку я преподаватель, у меня более гибкий график, плюс – я могу работать из дома. Мира работает допоздна. Мира: но по выходным – моя очередь. И спать я ее укладываю. Даниэль: скажите, вы с самого начала так договорились? Мира: мне пришлось взять очень длинный декретный отпуск. Теперь расплачиваюсь переработками. Джонатан: я, конечно, не приношу себя героически в жертву, у нас есть няня – Вероника, она сидит с Эйвой, когда у меня завал на работе. Так что мы все распределили разумно.
Даниэль: далее мне бы хотелось ознакомиться с вашей историей. Я знаю, что вы женаты почти десять лет. А до свадьбы вы долго были вместе? Джонатан: где-то два года, в сумме – двенадцать лет. Даниэль: как вы познакомились? Мира: а как это относится к исследованию? Даниэль: в контексте гендерного восприятия то, что было в начале отношений, имеет большую ценность. Джонатан: ладно, я расскажу. Это хорошая история. Если начнется клюква – ты меня перебивай. Колумбийский университет, мы оба были на семинаре по английской литературе. По три часа в неделю мы сидели вдвоем в крохотной комнатке, но на тот момент не могло быть и речи… Надо сказать, я тогда был ортодоксом. Да, я вырос в семье современных ортодоксов и до самого колледжа обучался преимущественно в однополых классах. Женщин я не знал, поэтому такая ситуация меня ошарашивала. Я в черной ермолке и наглухо застегнутой белой рубашке, а вокруг столько молодых женщин в маечках. И особенно – Мира, она была звездой на кампусе, встречалась с рок-музыкантом из группы, о которой я ничего не знал. Она была настолько далека от моего мира, насколько это возможно. И я уже был помолвлен с подругой детства с Лонг-Айленда. Даниэль: и как же вы сошлись? Джонатан: однажды она просто подошла ко мне, неожиданно. Дальше ты расскажи. Мира: хорошо. Я состояла в студенческом театральном кружке, мы ставили пьесу по Башевису-Зингеру «Враги. История любви», и я собирала информацию об ортодоксальных евреях. В общем, я подошла к нему после пары, попросила консультацию, он был просто в ужасе. Но я серьезно относилась к роли. Джонатан: это точно. Настолько, что по ходу пьесы разделась донага. Мира: нет, не донага! Джонатан: а я уже начал отдаляться от своей религии, этот спектакль стал важной вехой на пути. Даниэль: тогда вы начали встречаться? Мира: нет-нет, только через несколько лет. Джонатан: уже будучи здесь, в Бостоне, шарился по ее страничке на MySpace и узнал, что она переезжает сюда и ищет соседа, чтобы снять квартиру. Им, конечно, стал я, и с того момента все началось. Даниэль: а кто был инициатором? Джонатан: да оба, наверное. Мира: да. У меня как раз закончилась целая череда отношений на грани абьюзивных, и я к этому так привыкла, что зациклилась. Я не любила свою работу. А Джонатан был совсем другим, как раз таким, какой я хотела быть. У него были принципы, стремления. Правда же? Джонатан: ну да. В этом есть ирония, потому что я-то испытывал экзистенциальный ужас после ухода из своей религии и несколько лет провел в одиночестве. Даниэль: ну, и когда ЭТО случилось? Мира: ЭТО случилось благодаря астме, между прочим. Джонатан: мы возвращались из больницы, у меня был серьезный приступ, и врач принял нас за семейную пару. А нам это понравилось, потом, придя домой, мы продолжали играть в супругов, вот тогда все и случилось.
Даниэль: супер! А теперь расскажите, что, по вашему мнению, является основным фактором, обеспечившим успех вашего брака. Джонатан: а что входит в ваше определение успешного брака? Даниэль: во-первых, то, что вы до сих пор вместе. Мира: это не достижение. Джонатан: да. Неужели наши десять лет выбиваются из статистики? Даниэль: если проигнорировать все социоэкономические и расовые параметры, то – да, в среднем по стране брак длится восемь лет. Джонатан: ясно. Тогда вам следует спросить, считаем ли мы чисто субъективно наш брак успешным. Ведь слово «успех» – своего рода символ распространенного ложного представления об институте брака. Брак превратился в проект, над чем работают. Мы работаем над нашим браком. Это стало индустрией с миллиардными оборотами. Книги по саморазвитию, семейная терапия, семинары, подкасты, приложения, телешоу – это гигантский бизнес. Даниэль: вы считаете это проблемой? Джонатан: я считаю очевидным, что западная культура потребления преднамеренно создала эти иррациональные ожидания. Дескать, брак зиждется на страсти, сексе, на вечном эмоциональном напряжении. Хотя все вышеперечисленное подпитывается лишь чувством новизны, и поэтому вся концепция оказывается ложной. Даниэль: понятно. Тогда объясните мне свою концепцию. Джонатан: думаю, мы оба воспринимаем брак как средство, а не как цель. То есть, как платформу, которая позволяет нам обоим развиваться как личностям. Мы оба очень любим свою работу, наши отношения обеспечивают нам возможность заниматься ею и при этом растить дочь, быть семьей. Даниэль: Мира, а вы что скажете? Мира: извините, я прослушала. Даниэль: я спросила о вашем понимании… Мира: да, успешный брак. Я согласна с Джонатаном.
В гостиную заходит Эйва, она сообщает, что у нее кончился мультик. Мира потихоньку говорит мужу, что ей страшно надоело отвечать на вопросы, она лучше посидит с дочерью. Джонатан уверяет жену, что интервью уже скоро закончится. Мира возвращается к Даниэль, Джонатан ставит Эйве следующий мультик. Даниэль говорит: я вам очень благодарна. Очень сложно найти людей для исследования, особенно – мужчин-гетеро. Мира: что ж, Джонатан любит обсуждать свои теории. Даниэль: а у вас есть свои теории? Мира: я смотрю на это через призму равновесия. Равновесие в браке – вещь очень хрупкая, и сохранять его должны оба. В начале отношений все такое волнующее, новое. И кажется, что вы неуязвимы. Но постепенно вы начинаете осознавать, что на самом деле все наоборот. Мира явно не хочет продолжать интервью без мужа. Приходит Джонатан. Даниэла спрашивает супругов об их отношении к моногамии.
Вечером Мира и Джонатан ужинают со своими друзьями – Кейт и Питером. Они смеются, рассказывая об интервью. Кейт поясняет мужу, который ненадолго отлучался: представляешь, она спросила, трахаются ли они с другими людьми. Питер: это как-то бесцеремонно. Как ты согласилась, Мира? Мира: это Джонатан меня в это втянул. Он ее в Эйвином садике встретил, она ему как села на уши, и он не мог не поведать ей, как капитализм разрушает браки. Кейт: Джонатан, ты знакомишься с женщинами в садике? Включает режим секси-папочка! Джонатан: она просто студентка. Питер: а о чем ее исследование? Джонатан: по-моему, она пытается ответить на вопрос «имеет ли брак, в котором добытчик – женщина, а мужчина отвечает за домашний очаг, больше шансов оказаться успешным?». Оказывается, есть исследование, согласно которому удовлетворенность женщины – важнейший элемент стабильного и долгосрочного брака. Питер: а почему именно моногамные пары, которые давно вместе? Джонатан: видимо, разведенным сказать больше нечего. Питер: но есть ведь разные типы отношений, времена изменились. Вот, хоть нас возьми. Джонатан: с радостью дам ей твой номер, ей нужны субъекты исследований. Питер: мы ей глаза-то раскроем! Кейт: ее интересуют успешные браки, значит, нас можно вычеркнуть, дорогой. Питер: я так не считаю. Кейт: ладно, прости.
Джонатан меняет тему: а как все прошло с Болдером? Питер: отлично, мы выиграли. Джонатан: отлично, молодцы! Выпьем за это. Питер: мы прямо зажгли! Вряд ли они настраивались на нишевую фирму, но в демки Кейт они просто влюбились. Мира: еще бы! Она – гений, лучший веб-дизайнер на побережье. Питер: с этим не поспоришь. Да и я не слишком обосрался с презентацией. Кейт: да, мы с ним, как смазанный механизм. Джонатан: здорово. Я вам завидую, вы – пара, которая работает вместе. Кейт: завидуй, но не слишком. Тот факт, что мы справились, не убив друг друга, уже чудо. Питер: давай не будем, сейчас это неуместно. Кейт: а когда уместно? Когда мы одни, это тоже неуместно. Пошли домой. Мира: нет, не уходите. Джонатан: что у вас случилось? Питер: не важно, стандартная история. Кейт: что значит «не важно»? Иди ты на хер! А случилось вот что: Нейтан меня бросил. Я очень переживаю из-за этого, а Питер не желает об этом говорить. Как же меня достал этот социальный фашизм! Эти пустые разговоры о всем подряд, кроме того, что для меня действительно важно. Питер: а может, им не хочется об этом слушать? Кейт: это тебе не хочется слушать. Тебе лучше плескаться в своей агрессивно-пассивной херне, все отрицать. Ты не хочешь признать, что тебе больно, и не хочешь говорить об этом со мной. Питер: да, мне больно, я признал. Закроем тему? Кейт: нет, не закроем. Я так жить не хочу. Мы с самого начала договорились никогда не молчать. Я была рядом во время твоих замуток с Аланой, с Грейс. Я принимала это, жила с этим. И вдруг теперь, когда такое случилось со мной, мои чувства по боку? Питер: я ни в кого не влюблялся – вот в чем разница. Кейт: а я влюбилась. Это риск, на который мы оба пошли вполне осознанно. И я не ухожу, я здесь, как-то справляюсь. Питер: извините нас. Кейт: то есть, тебя их мнение волнует больше, чем мои чувства? Ты просто жалок! Питер: это спорный вопрос, кто из нас жалок. Мира: все, брек! Я пошла наверх. Кейт, пойдем со мной.
Мира уводит подругу в спальню. Кейт жалуется: прости, но я не выдержала. Нейтан ушел с концами, сказал, что у него нет сил жить двойной жизнью. Какая ирония! А я жить по-другому не умею. Я неделю почти не вставала с кровати. И лучше не становится. А Питер дуется, как маленький. Либо наоборот – так нарочито бодрится, что придушить хочется. У меня случаются вспышки ненависти к нему. Лежу в кровати и представляю, как я его люто пытаю, а потом убиваю. Мира: может, вам пора пересмотреть ваши договоренности? Вы же это начали, чтобы Питер мог оправдать свои измены. Кейт: да не важно, как начали. Это уже превратилось в наш образ жизни, и я ни о чем не жалею. Нам это на пользу. Все время, пока я была с Нейтаном, мне как никогда сильно хотелось трахать Питера. Ты хоть знаешь, как это приятно – хотеть своего мужа? Так и живем. Это моя жизнь, Мира, это не прихоть. Мира: но ведь ты сейчас страдаешь. Кейт: а раньше было лучше? Я как минимум три года вообще не спала с Питером. По-твоему, это хорошо? Мира: страсть – временная вещь. Нам ведь не по шестнадцать лет. Мира: а это тут причем? Ты что, с тех пор отреклась от страсти? Не цитируй брачные теории Джонатана. Мира: я не цитирую, я говорю, что у свободных отношений есть цена, которую платят все. Вашим детям тоже не просто, верно? Кейт: детям в принципе не просто. Если честно, то я думаю, что в перспективе им это очень поможет. Они видят, что я стремлюсь к свободе, к счастью, к самореализации. В этом я хочу подавать им пример. Особенно Анне. Мира: ясно. Я тебя не осуждаю, дорогая, я всегда на твоей стороне. Кейт: знаю. Прости, что психанула. Мира: ничего, все нормально. Зато прикольно. Кейт: ты такая хорошая подруга. И красотка. Кейт целует Миру: не знаю, что на меня нашло. По-моему, я пьяная. Мира: пойдем вниз?
Дамы спускаются в гостиную. Кейт вызывает такси. Мира убирает со стола. Мужчины разговаривают на кухне. Питер: я удивлен, что она мне вообще дает. Она же Леди Совершенство! Я сплю с другими женщинами, но я не влюбляюсь. Это единственный способ почувствовать… На кухню заходит Кейт: я вызвала такси, нам нельзя за руль. У вас все нормально? Питер: я ему объясняю, как мы с тобой решили, что… Короче, можно игнорировать, что у тебя есть варианты, но они все равно останутся. Иными словами, если ты хранишь кому-то верность только потому, что это рациональное решение, надолго тебя не хватит. В нужный момент появится нужная женщина – и все. Джонатан: значит, я ничего не решаю? Питер: не решаешь. Эта сила – эрос – она превосходит твою волю. Джонатан: от человека все зависит. Питер: да не фига! Джонатан: но меня так воспитали. Первые двадцать лет жизни меня учили не поддаваться страстям, подавлять их. Питер: братан, это же абсурд! Прямо Средневековье какое-то. Пора от этого избавляться, иначе будешь страдать – не только духовно, но и физически. Кейт: такси приехало! Питер: да слышу я! Подождет. Мира: т-ш-ш! Она слышит, что в детской проснулась Эйва. Питер извиняется за то, что разбудил ребенка. Мира уходит к дочери, Джонатан провожает гостей. Кейт говорит, что свою машину они заберут завтра.
Проверив Эйву, Мира идет к мужу. Они чистят перед сном зубы, умываются, обсуждают семейную ситуацию друзей. Мира: вся эта полиамория – не для Кейт, это Питер ее втянул. Джонатан: по-моему, они оба жить без драмы не могут.
Супруги ложатся в постель. Джонатан видит, что Мира чем-то озабочена: что случилось? Я беременна. Но как? Мира: помнишь выходные в Кейп-Коде? Я забыла таблетки и значения этому не придала. В моем возрасте так запросто не залетают. В общем, у меня задержка, и я купила тест на беременность. Там тоненькая синяя полоска. На следующей неделе пойду к доктору Вароне. Ты рад? Джонатан: конечно, рад. Но немножко в шоке. Мира: а я-то в каком! Я просто растерялась. Если буду рожать – на тебя-то сколько свалится. Джонатан: обо мне пока не думай. Что ты чувствуешь? Мира: не знаю. Джонатан: давай попробуем мыслить об этом более детерминистически, из разряда «таков божий промысел». Я не в религиозном смысле. Вот ты забыла таблетки и потом немедленно забеременела. Может быть, в душе ты хотела этого? Мира: если ты хочешь оставить ребенка – так и скажи. Джонатан: изначально мы так и хотели. Мира: пока не было Эйвы, мы не знали, каково это. Так ты хочешь оставить ребенка? Джонатан: похоже на то. Думаю, мы справимся. Но только если ты этого действительно хочешь. Мира: кажется, хочу. Джонатан: Эйва будет в восторге. Мира: значит, будем рожать? Джонатан обнимает жену: да. Потом он начинает кашлять. Мира дает ему ингалятор: ты паникуешь. Джонатан: ну и что? Это важное решение, необратимое. Мира: обидно, что мы оба не испытываем ни уверенности, ни настоящей радости по этому поводу. Джонатан: я же вижу, что у тебя двойственные чувства. Мира: конечно! Помнишь первые два года с Эйвой? Мысль о том, что этот кошмар вернется… Джонатан: но я был рядом. Мира: знаю. Ты – замечательный муж. Но ты не мог быть на моем месте, а я тебя за это винила, вела себя ужасно. Джонатан: мы это уже обсуждали. Я понимаю, почему так было. Мира: знаю, но тебе было больно, поэтому ты отдалился. Меня это бесило. Я сама себя бесила за то, что так себя веду. Мне казалось, что я плохая мать. Тяжело было нам обоим. У меня столько времени ушло, чтобы снова стать собой. Сейчас все хорошо, и Эйва такая славная. А я наконец-то вернулась к своей жизни. Я такой виноватой себя сейчас чувствую. Джонатан: зря, это нормальные переживания. Мира: понимаешь, все вдруг стало таким нереальным. И ты, и Эйва. Будто реальна только беременность. Это очень болезненно – хотеть и не хотеть одновременно. Джонатан: да. Но вспомни, когда Эйва только родилась, мы не представляли, как все будет. Мы думали, что так будет всегда. Но ведь все изменилось, стало лучше. Ведь так? Мира: так. Эйва постоянно твердит, что хочет сестренку. А если вдруг пацан родится? Джонатан: придется рожать девчонку. Или будем растить, как девчонку. В любом случае, им будут нужны свои комнаты. Хотя это не трудно, просто разделим комнату Эйвы пополам, оттяпаем чуток коридора, перегородку поставим. Мира: я тебя люблю. Ты же знаешь? Джонатан: конечно, знаю.
Джонатан приходит в клинику. Мира находится на приеме у гинеколога (доктор Варона). Она рассказывает мужу пациентки о процедуре медикаментозного прерывания беременности. Если будут побочные эффекты – звоните. Вы не передумали? Мира: нет. Доктор: пока вы здесь, можем обсудить контрацепцию, раз уж таблетки вам не помогли. Мира: я уже говорила Джонатану, удивительно, что в моем возрасте такое возможно. Доктор: вам будет сорок в ноябре, верно? Да, шансы на это будут снижаться. Затем гинеколог перечисляет методы контрацепции, которые могут быть рекомендованы в этом возрасте. Мира склоняется к варианту инъекции, чтобы ее организм мог отдохнуть от гормональных препаратов. Доктор: хорошо, в следующий раз поставим. Заодно будет время подумать. А пока примете один блистер таблеток, завтра начнете второй. Есть еще вопросы? Нет. Славно, тогда я пойду за таблетками.
Джонатан говорит, что принесет жене попить. Он выходит в коридор, где стоит торговый автомат. Джонатан берет баночку газировки, вытерев слезы, возвращается в палату. Мира: все в порядке? Да. Ты злишься? Нет. Ты сомневаешься? Не знаю, почему я себя так чувствую, сам не ожидал. Ничего, милый, мне тоже нелегко приходится. Джонатан: прости, я знаю, что тебе, а не мне проходить через это. Мы приняли верное решение. Мы все обсудили, не думаю, что за эти десять дней мы могли хоть что-то упустить. Мира: да, пожалуй. А ремонт мы все-таки сделаем. Скажем, игровой уголок перенесем в комнату Эйвы, вернем твоему кабинету первозданный вид. Джонатан: она тут же захватит его обратно. Мира: значит, оборудуем чердак. Я все продумала, предоставь это мне – еще спасибо скажешь.
Приходит доктор Варона, дает Мире таблетки, та их принимает. Доктор дает дальнейшие указания: увидимся через две недели. Мира встает с гинекологического кресла, ее подташнивает. Доктор: посидите, пока не пройдет. Если вас вырвет – придется снова принять таблетки. Я попрошу медсестру вас проведать. Доктор уходит. Мира говорит мужу, что хочет побыть одна. Джонатан: я посижу в приемной, поработаю. Не торопись, я тебе дождусь. Джонатан целует жену и тоже выходит из палаты. Мира натягивает на голову стерильную простыню и плачет навзрыд.
На съемочной площадке актер Оскар Айзек разговаривает с режиссером: я смотрел оригинал, вторую серию. Там Марианна в платье. У нее в начале немного другая энергетика. В той сцене с холодильником я же должен что-то делать, правильно?
Начинается съемка.
Спустя десять месяцев Мира возвращается из командировки раньше, чем Джонатан ее ждал, и неожиданно сообщает, что влюбилась в другого мужчину и намеревается уехать к нему. Джонатан в шоке, он пытается уговорить Миру не совершать необдуманных поступков. Но та заявляет, что это решение у нее вызревало давно, их брак не приносит ей счастья: если я не сделаю этого сейчас, то не сделаю никогда. Рано утром она собирает чемодан и покидает их с Джонатаном дом, пообещав помогать ему материально и навещать дочь.
Отзывы