Конференция (2020)

Уборщица пылесосит проход между креслами в ТЦ на Дубровке.

В кабинете директора ТЦ на Дубровке сидят две женщины. Это монашка Наталья и ее подруга Света. Они хотят заказать зал ТЦ 26 октября. Директор говорит, что это невозможно, зал уже заказан. Наталья говорит, что они заплатят: у нас есть деньги. Директор говорит, что дело не в деньгах: мы ведь коммерческая организация, должны выполнять заказы. Наталья: мы просто хотим провести поминальную встречу. Директор: поймите, я ведь тоже человек. Наталья: а можно мы закажем зал только на вечер? Директор соглашается. Нам нужно составить договор. На кого будем оформлять? Наталья: на меня. Паспорт есть?

Пока директор сканирует ее паспорт, Наталья заполняет бланк договора. Здесь написано, что зал можно оформить для концерта. А можно я запишу – поминальное мероприятие? Директор: нет, так писать нельзя. Напишите: конференция.

Дочь Натальи Галина идет по улице. Ей встречается подруга. Ты придешь 26-го в ТЦ? А что там будет? Поминальное мероприятие.

Проходя мимом ТЦ, Галина наблюдает, как женщина через громкоговоритель сообщает прохожим о предстоящем событии. К Галине подходит мать. Наталья просит дочь прийти на поминальное мероприятие. Галина дает матери пощечину. Наталья говорит: все равно приходи. И отца приводи. Галина: отца? Парализованного, обоссанного и обосранного? Обязательно приведу.

Наталья сидит за столом на кухне у Светы. Та говорит: Галя просила мне ничего тебе не рассказывать. А с ним случился инсульт. Он на даче сутки пролежал. Ему звонили, он трубку не брал. Потом приехали и на скорой увезли.

Женщины вспоминают, как проходили предыдущие поминальные мероприятия. Если на 15-ю годовщину захвата заложников было много людей, было телевидение, приезжали знаменитости, то в прошлом году мало кто пришел в ТЦ на Дубровке. Наталья сетует на то, что у людей короткая память: только ведь вчера случилось страшное – а сегодня все уже об этом забыли.

Наталья приходит в квартиру Гали. Она просит дочь поговорить с ней, попить чаю. Я вот торт принесла, наш с тобой любимый «Полет». Галя говорит, что ей некогда, она уходит. Поиграй пока с Егором. А к отцу в комнату не заходи, я все сделала. Галя уходит.

Наталья сидит за столом с внуком, пьет чай, угощает Егора тортом. Она слышит из комнаты, где лежит ее парализованный муж Олег, стоны. Наталья предлагает мальчику поиграть одному, а сама заходит в комнату. Она разговаривает с Олегом, меняет ему пеленки.

Галя заходит в ТЦ. Она просит охранника пропустить ее на несколько минут в зрительный зал: я заложница. Охранник ее не пропускает. Гале приходится покупать билет. Она некоторое время сидит в зале на том же месте, что и в те роковые дни. Потом Галя выходит в туалет. Она стоит у окна, открывает его и захлопывает. Так – несколько раз.

Галя возвращается домой. Она видит мать в комнате отца. Наталья включила проигрыватель и подпевает песне Анны Герман. Галя выталкивает мать из комнаты, ругает ее. Вали отсюда, пока я тебе челюсть не свернула. До трех считаю. Наталья плачет: за что ты так со мной? Галя: раз… Наталья одевается: до свиданья. Галя: прощай.

В церкви священник проводит поминальную службу по погибшим в ТЦ на Дубровке. Он говорит, что террористы хотели вызвать у людей чувство страха. Но страх – это только чувство, ему поддаваться не надо. Священник говорит о том, что сегодня должно состояться поминальное мероприятие в ТЦ, просит всех присутствующих прийти туда.

Зрительный зал ТЦ на Дубровке. На мероприятие пришло совсем мало людей. Наталья берет микрофон. Нас сегодня немного. Мы со Светой сейчас вам раздадим надувные манекены. Они трех цветов: белые – это погибшие заложники, черные – террористы. И синего цвета манекены займут места людей, которые по каким-то причинам сегодня не пришли сюда. Мы раздадим их вам, вы надуете манекены и рассадите в том порядке, какой вам запомнился. Память людей – странная вещь, мы очень быстро забываем даже самые важные события. Потом мы постараемся вместе вспомнить, как все было. Каждый расскажет все, что помнит. А мы со Светой подойдем к каждому с микрофоном, чтобы все вас слышали.

Люди начинают вспоминать события 17-летней давности. Кто-то называет свое имя, а кто-то – нет.

Екатерина: мы пришли на представление с мужем и племянницей. Это я всех уговорила, купила билеты. Во время представления в зал вошли люди в камуфляже. Один из них выстрелил в потолок, оттуда прямо в зал полетели осколки стекла. Зрители не поняли, что это теракт, многие смеялись. Потом вошли женщины в черном. На них еще не было поясов шахидов, они их надели позже. Террористы подошли в сцене. Там как-раз танцевали чечетку. Они схватили одного артиста и толкнули его в зал.

Иван Александрович: все тогда подумали, что это шутка. Пусть глупая – но все же шутка. А я раньше многих догадался, что это не так. У меня внутри все сжалось. Но потом подумал: быть такого не может, это – шутка. И меня вроде как отпустило. А они скомандовали: руки за голову. Из зала кто-то крикнул: зачем? Тогда один террорист подошел к сидевшему у прохода парню и ударил его прикладом автомата по голове. Кровь на виске – я сразу понял, что это всерьез.

Рома: меня потом спрашивали, а тебе было страшно? Страшно – это не то слово. Было какое-то запредельное ощущение, наслоение самых разных эмоций. Кто-то продолжал шутить, смеяться. Парни знакомились с девушками, перешептывались.

Наталья: вспомните, какие требования выдвигали террористы.

Виктория: они сказали, чтобы мы все стали звонить родным, знакомым, рассказали, что произошло, чтобы все ехали на Дубровку. Я позвонила знакомой, чтобы та связалась с моей дочерью. Потом я и сама ей позвонила. Я что-то мямлила, толком сказать ничего не могла. Но дочь сразу все поняла.

Мужчина: они потом заставили всех отдать мобильные телефоны. Там парень один был, совсем молодой. Я слышал, он сказал, что школу еще не окончил, пошел на войну. Ему очень нравились мобильники, он брал их один за другим, спрашивал, что за модели, играл в игры. Потом он отдавал аппараты своим товарищам, они перезванивались друг с другом. А еще он любил отвечать на звонки. Говорил с родными заложников таким строгим голосом.

Наталья: потом нас рассадили. Мужчин с одной стороны, женщин и детей – с другой. Мой муж сидел рядом со мной через проход. Мы с ним даже переговариваться могли.

Женщина: боевики нам сказали, что, если начнется штурм, мы все погибнем. Кто-то сказал, что вывод войск из Чечни – дело непростое, займет много времени. А рядом со мной сидела шахидка. Она сказал, что у них времени много, будут ждать, сколько потребуется.

В зал входит Галя. А вы расскажите про туалеты.

Нина Григорьевна: в туалет выводили по очереди, мужчин и женщин. Потом мужчин перестали выводить, что-то им не понравилось. Им под туалет отвели какой-то кабинет. Присыпали там все хлоркой. А когда две женщины сбежали через окно в туалете – женщин стали выводить в оркестровую яму. Там потом что-то замкнуло, начался пожар. Боевики сказали, что теперь за каждого сбежавшего заложника будут расстреливать десятерых.

Наталья втаскивает в зал витрину-холодильник из буфета, раздает людям напитки. Помните, боевики притащили из буфета, как они сказали, трофеи? Потом бросали нам со сцены напитки, а мы ловили.

Иван Александрович: какой-то мужик ударил шахидку бутылкой по голове и бросился бежать. Она промазала и ранила какую-то девушку, тяжело, в живот. А боевик со сцены очередью из автомата свалил мужика. Так пролилась первая кровь. Потом они у нас отобрали все стеклянные бутылки.

Екатерина: это была моя племянница.

Наталья: кто расскажет про Ольгу Романову?

Женщина: она как-то умудрилась прорваться в зал, через какой-то боковой вход. Она вошла в зал и стала громко требовать, чтобы нас отпустили. Потом стала говорить, что надо отпустить хотя бы женщин и детей. Один боевик говорит другому: так она же пьяная. Ее утащили из зала. Я видела, как террорист сильно ударил ее прикладом в спину, потом еще раз. Потом он ее застрелил.

Заложники вспоминают, как боевики разместили в зрительном зале фугасы, посадили рядом с ними шахидок.

Кто-то вспомнил, как заложники пускали по залу иконы, написанные на листочках молитвы, читали эти молитвы.

Приходит охранник, он требует, чтобы заложники расходились по домам: уже поздно. Его уговаривают подождать, но охранник непреклонен.

Наталья говорит, что они должны дослушать все до конца. Она баррикадирует двери в зале. Остальные заложники ей помогают.

Охранник вызывает директора. Тот грозит вызвать полицию, но заложники отказываются покидать зал.

Слово берет Наталья. Я попросила, чтобы меня отвели в туалет. У двери туалета сидел охранник, он что-то слушал по радио. В туалет мы вошли еще с одной женщиной, Ольгой. Она подошла к окну и открыла его. Я ее спрашиваю: что ты делаешь? Тебя ведь расстреляют из окна. И если я одна вернусь – меня тоже расстреляют. А она прыгнула на карниз, который был под окном. И говорит мне: прыгай! И я прыгнула. Мне сразу стало очень больно, я ноги сломала. Ползу я по карнизу, а сама думаю: я же теперь вернуться не смогу, как же я вернусь? Наталья плачет. Я совершила ошибку, такую ошибку, которую исправить теперь невозможно.

Галина встает со своего места: хватит! Что ты тут цирк устраиваешь. Она подходит к двери, отпирает ее и выходит. В зал входит директор в сопровождении полицейских.

Наталью доставляют в отделение полиции, составляют протокол. Но директор ТЦ забирает свое заявление, Наталью отпускают.

Наталья приезжает к Гале. Мать с дочерью снова ссорятся. Наталья отправляется на кладбище, где похоронен ее сын, погибший на Дубровке.

Наталья возвращается в квартиру Гали. Там она застает бригаду скрой помощи: Олегу стало плохо, его увозят на неотложке.

Галя просит мать поехать с отцом в больницу: ты ему нужна.

Наталья сбегает из квартиры.